Философии право и закон

Оглавление:

ПРАВО И ЗАКОН

Проблема соотношения права и закона родилась практически одновременно с правом, ставилась еще в древние времена (Демокрит, софисты, Сократ, Платон, Аристотель, Эпикур, Цицерон, римские юристы) и до сих пор остается центральной в правопонимании.

В контексте данной проблемы под «законом» следует понимать не закон в строгом, специальном смысле (как акт верховной власти и источник высшей юридической силы), а все официальные источники юридических норм (законы, указы, постановления, юридические прецеденты, санкционированные обычаи и др.).

Концепций, связанных с различением права и закона, существует множество. Однако можно обозначить два принципиальных подхода:

а) право есть творение государственной власти и правом следует считать все официальные источники норм независимо от их содержания;

б) закон, даже принятый надлежащим субъектом и в надлежащей процедурной форме, может не иметь правового содержания, быть неправовым законом и выражать политический произвол.

Приверженцем первого подхода у нас в России был, в частности, известный правовед и теоретик права Габриель Феликсович Шершеневич, который считал государственную власть источником всех норм права.

Современный исследователь этой проблемы проф. B . C . Нерсесянц утверждает, что правом можно считать только правовой закон. «Нормы действующего законодательства («позитивного права»), — пишет он, — являются собственно правовыми (по своей сути и понятию) лишь в той мере и постольку, поскольку в них присутствует, нормативно выражен и действует принцип формального равенства и формальной свободы индивидов». В разрешении этой сложной проблемы нужно исходить, с одной стороны, из общего соотношения и взаимодействия общества, права и государства, а с другой — из общефилософских закономерностей связи формы и содержания.

Признано, что право и государство являются самостоятельными (в том смысле, что не государство порождает право) продуктами, результатами общественного развития. В такой же степени независимы от государства и современные процессы правообразования: они идут в недрах общественного организма, проявляют себя в виде устойчивых, повторяющихся социальных отношений и актов поведения, формируются как правовые притязания общества и фиксируются общественным сознанием. А уже дело государства — выявить эти притязания и, основываясь на началах справедливости, возвести их в закон, то есть оформить в официальных источниках как общеобязательные правила поведения. Таким образом, получается, что право как единство содержания и формы складывается в результате взаимодействия общества и государства: содержание права (сами правила поведения, информационная сторона права) создается объективно, под воздействием социальных процессов, а форму праву придает государство.

При различении права и закона обращают внимание на одну сторону проблемы — на возможность неправового содержания у правовой формы (закона). Однако правомерен и другой вопрос: а может ли вообще право существовать вне какой-либо формы объективирования? На этот вопрос следует ответить отрицательно: не может быть права до и вне своей формы (закона). Ведь то, что называют «естественным правом», на самом деле представляет собой естественно-социальные начала, которые должны определять содержание юридических предписаний, а правом в собственном смысле (с точки зрения современных представлений о свойствах права) не является. Тем более что, как справедливо замечает проф. B . C . Нерсесянц, различение естественного права и позитивного права — лишь одна из многих возможных версий соотношения права и закона.

В настоящее время суть проблемы различения права и закона состоит не в противопоставлении естественного права позитивному, а в установлении соответствия между содержанием и формой самого позитивного права.

С этих позиций можно наметить пункты, из которых следует исходить в характеристике соотношения права и закона:

1. Право и закон следует различать. Закон (официальные источники норм) — это форма выражения, объективирования права вовне, а право -единство этой формы и содержания (правил поведения).

2. Не может быть права до и вне закона (своей формы). Форма — способ жизни права, его существования. Как замечает проф. Мушинский: «Все современные системы права одеты в мундир законодательства».

3. Закон может иметь неправовое содержание, быть, с этой точки зрения, пустой, бессодержательной формой — «неправовым законом». (Правовое содержание у закона или неправовое — это определяется как на основе общих естественно-правовых начал, так и исходя из конкретно-исторических условий существования данного общества.)

Такой подход отвечает и общим законам связи формы и содержания явлений. Так, может иметь место бессодержательная форма (бессодержательна она, конечно, в строго заданном отношении: «какое-то» содержание у нее все равно есть), но не может быть содержания вне какой-либо формы. Например, можно имитировать из бумаги форму стула, которая внешне будет очень на него похожа. Однако с точки зрения самого предназначения, функций стула, эта конструкция будет абсолютно бессодержательна: стулом она является лишь по форме. С другой стороны, не удастся использовать в качестве стула то, что вообще не имеет никакой формы.

www.bibliotekar.ru

Соотношение понятий права и закона в контексте языка философии Текст научной статьи по специальности «Государство и право. Юридические науки»

Аннотация научной статьи по государству и праву, юридическим наукам, автор научной работы — Фархутдинов Линар Илшатович

Статья посвящена ключевому для российской философии права вопросу о соотношении понятий права и закона . Предложена трактовка данных понятий в онтологических терминах сущности и явления. Дан обзор позиций трёх основных философско-правовых школ по вопросу о сущности права. Рассмотрена проблема фетишизации объективной правовой сущности. Отмечена неадекватность соотношения юридических понятий в разных языках, когда система понятий права и закона не воспроизводится в одном и том же отношении в каждом конкретном языке.

Текст научной работы на тему «Соотношение понятий права и закона в контексте языка философии»

____________УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Том 154, кн. 1 Гуманитарные науки

СООТНОШЕНИЕ ПОНЯТИЙ ПРАВА И ЗАКОНА В КОНТЕКСТЕ ЯЗЫКА ФИЛОСОФИИ

Л.И. Фархутдинов Аннотация

Статья посвящена ключевому для российской философии права вопросу о соотношении понятий права и закона. Предложена трактовка данных понятий в онтологических терминах сущности и явления. Дан обзор позиций трёх основных философско-правовых школ по вопросу о сущности права. Рассмотрена проблема фетишизации объективной правовой сущности. Отмечена неадекватность соотношения юридических понятий в разных языках, когда система понятий права и закона не воспроизводится в одном и том же отношении в каждом конкретном языке.

Ключевые слова: право и закон, социальная норма, формальная свобода и равенство, феномен власти, правовой позитивизм, естественное право, либертарно-юридическая теория.

Понятие права не имеет однозначной трактовки в русском языке. Причём речь идёт не только и не столько о философском дискурсе, которому свойственно некоторое размывание определений в диалектических целях, сколько о сугубо юридическом, профессиональном употреблении. Юридическая наука, исследующая феномен права в прошлом и настоящем, представлена разнообразными, подчас противоположными подходами к его трактовке. Помимо этого в рамках юриспруденции предпринимаются социологические, исторические, философские попытки осмысления данного феномена. Ситуация осложняется также спецификой каждого конкретного языка, тем, что в терминологической системе понятия нормы, права, закона, морали и прочие не располагаются идентичным образом.

В качестве ключевого положения, определяющего специфику права по отношению, например, к морали, часто выделяют возможность принуждения. Правовой называется такая норма, к исполнению которой человека может принудить государство (то есть общество), что, в частности, отличает правовую норму от моральной. Такое понимание можно было бы признать исчерпывающим, если бы не понятие закона. Если принять вышеупомянутое различение норм права и морали, возникает другой вопрос: как различаются между собой право и закон? Тождественны ли эти понятия? Есть ли это случай языковой избыточности, когда разные означающие называют одно означаемое, или перед нами два разных понятия, различающихся существенно? В таком случае, в каком отношении они находятся, пересекаются ли их содержания, есть ли это отношение

подчинения или соподчинения некоему третьему понятию? Пожалуй, особенно чётко этот вопрос поставлен либертарно-юридической школой академика В.С. Нерсесянца, который настаивает на строгом разграничении этих понятий. Противопоставление права и закона и вытекающее из этого уличение остальных течений правовой мысли в смешении понятий либо вовсе отрицании одной из альтернатив составляет ядро этой теории. Согласно ей все остальные подходы к пониманию права можно разделить на юснатуралистские (jus naturalis) и ле-гистские (lex). Характерной особенностью данной теории является стремление к предельной формализации права («Право — математика свободы» [1, с. 53]). Правовая норма представлена как единственная, способная абстрагироваться от конкретных качеств людей и представить их формально равными и свободными. Таким образом, сущность права образуют формальная свобода и формальное равенство, которые согласно данной теории не предполагаются в понятии морали и нравственности. Существует некоторый первоначально узкий круг лиц, члены которого соотносятся друг с другом как формально равные и свободные, и этот круг постепенно расширяется, включая в конце концов всех членов данного конкретного сообщества, то есть право со временем перестаёт быть привилегией. Исторически это воплощается в становлении буржуазного общества. При этом утверждается, что право существует отдельно от морали и отдельно от закона.

Либертарно-юридическая концепция соотносит право и закон как сущность и явление. Существует объективная, отличная от морали правовая сущность, являющая себя в законах, которые суть феномены некой правовой «вещи-в-себе». При этом явление — закон — может как соответствовать праву, то есть быть выразителем сущности, так и не соответствовать ему, не выражая собой ничего, кроме власти суверена. Какова ключевая характеристика права? Формальность. Сущность права есть его полная формализованность, абстрагированность от фактического. Право есть формальное равенство правовых субъектов, которые равны независимо от фактических различий; право есть формальная свобода правовых субъектов, которые свободны несмотря на фактическую несвободу. Именно способность абстрагирования и формализации отличает право от морали, «поскольку все эти и другие неправовые сферы носят ограниченный, частичный характер, имеют какое-то фактическое (неформализованное) содержание (в силу множественности различных моральных, нравственных, религиозных норм и представлений о должном, отсутствия единой и всеобщей морали, нравственности, религии и т. д.) и лишены той присущей лишь праву абстрактновсеобщей формы (и всеобщей формализации), в которой только и можно выразить абстрактно-всеобщий, абсолютно формализованный смысл равенства, свободы и справедливости в соответствующем социуме» [2, с. 5]. Если представить подобную идеальную систему права в виде горизонтальной плоскости, то феномен государственной власти пересекает её как плоскость вертикальная, придавая праву «позитивный» характер (в лучшем случае) либо попросту утверждая властный произвол. Идеальное пересечение осей права и закона (государственной власти), их идеальное наложение друг на друга дают нам понятие правового государства, законы которого в точности воспроизводят правовую реальность с её идеалами абсолютного формального равенства и абсолютной формальной

свободы для всех членов общества. Таким образом, мы имеем следующее определение права: «Право — это соответствующая принципу формального равенства система норм, установленных или санкционированных государством и обеспеченных возможностью применения мер государственного принуждения» [2, с. 8]. Получается, что право не существует без государства, тогда как государство, напротив, может существовать в своей неправовой форме. Поскольку право и закон (олицетворяющий государство) соотносятся как сущность и явление, то в случае неправового государства перед нами непроявленная сущность, сущность, не имеющая феномена, и наоборот, феномен (те или иные законы), за которым не стоит никакой сущности. Теоретически власть в своём чистом виде может утверждать что угодно, как инструмент она нейтральна; законы могут быть заполнены каким угодно содержанием, и в каждом конкретном случае, в зависимости от того, насколько их содержание утверждает принципы формального равенства и формальной свободы, можно говорить о том, насколько правовыми являются эти законы.

На наш взгляд, ключевой момент для критики данной теории заключается в следующем: необходимо определить, является ли отношение к Другому как к формально равному тебе и такому же свободному в своих поступках, как и ты, сугубо правовым, или же формальные свобода и равенство входят в понятие нравственности. Если отношение к другим как к свободным и равным входит в понятие нравственности (а на наш взгляд, так оно и есть), то никакой сугубо правовой сущности, отдельной от нравственности и от законов (нормативноправовых актов), нет.

Либертарно-юридическая концепция ценна критикой легизма, или правового позитивизма. Сущность позитивизма сводится к тому, что есть лишь конкретные законы, устанавливаемые государством (неважно, в лице монарха или как-то иначе), нормы, вызванные к жизни государственной волей и ею же утверждаемые. Вся их сила — в них самих, они нигде больше не закреплены. Правовой позитивизм имеет достаточно давнюю традицию и при имеющихся недостатках представляет собой чрезвычайно ясную концепцию. Естественно, существуют вариации правового позитивизма, которые возникали как в Новое время, так и позднее, вплоть до настоящего момента. Если юснатуралистским концепциям присущи субстанциализм и метафизичность, то для легизма характерен своеобразный правовой номинализм и эмпиризм. Легизм не признает никаких абстрактных правовых сущностей, отрицает существование правовых универсалий (которые утверждает юснатурализм и либертарная концепция Нерсе-сянца). Всегда есть конкретные законы, нормативные акты, обязательные к исполнению; ни для юридической науки, ни тем более для юридической практики ничего большего не требуется. Как видим, позитивизм данной концепции налицо.

Исторически правовой позитивизм представлен в трудах Гоббса, Бентама, Остина, Каткова, Кельзена и других. Для юридических позитивистов, как и для любых позитивистов вообще, характерно неприятие метафизики, рассуждений об объективной природе права, его вечности, непреложном характере и священной непреходящей ценности, укоренённой в мировом порядке (природе, обществе или Боге). Выражаясь языком либертарно-юридической теории, позитивизм

утверждает явление (закон), отрицая какую бы то ни было сущность, подкрепляющую его. Предметом научного анализа могут быть только конкретные нормативные акты законоустанавливающих органов, их следует изучать и этим ограничиваться. Прочее — метафизика, не подлежащая рассмотрению. Очевидно, что для легистского правопонимания ключевым феноменом оказывается государство. Право и государство для них — это одно и то же; как и классические «философские» позитивисты, они выступают за очищение языка юриспруденции от обманных слов вроде «естественного права» и «права» вообще.

Юснатуралистская концепция права подвергается критике как со стороны легистов (традиционно), так и со стороны либертарианцев. Для последних она, хотя и утверждает объективное существование феномена права, недостаточно формальна, то есть фактически нагружена, материально отягчена: «.Естественная установка обладает материально-содержательной, а не формальнологической трактовкой понятия и смысла справедливости. Из-за материальности естественное право не является принципом, имеет относительную ценность и выражает релятивистские представления о нравственности вообще и нравственных ценностях права в частности» [3, с. 55]. Таким образом, «в понятие естественного права, наряду с теми или иными объективными свойствами права (принципом равенства людей, их свободы и т. д.), включаются и различные моральные (религиозные, нравственные и т. д.) характеристики» [3, с. 54], что с точки зрения либертарного формализма является ошибкой, смешением истинно правового (формального) с неправовыми (содержательными) по своей сути феноменами морали, религии и нравственности.

Таковы основные моменты, связанные с различением понятий права и закона. Для окончательного (в рамках данной работы) прояснения интересующего нас вопроса сравним существующую в русском языке дихотомию права и закона с ситуацией в английском языке. Нам представляется справедливым и естественным не допускать идеи несопоставимости и культурной специфичности в рамках понятийного анализа, тем более что правовая модель и юриспруденция как наука в российской действительности являются полностью заимствованными. Если мы исследуем социальную реальность, то мы должны быть способны одинаково хорошо описывать её научным языком независимо от национальных особенностей, должны быть способны высказаться о ней, иначе не может идти речи о научном методе. Существуют различные правовые семьи; почти в каждой стране законодательство несёт на себе тот или иной исторический или культурный отпечаток, тем не менее каждая такая правовая реальность поддаётся научному анализу в общих терминах, отражающих некие основные понятия и отношения. Предположить иное — значит отрицать науку о праве.

Сравнение юридической терминологии русского и английского языков даёт следующие результаты. Характерного для русского языка чёткого разграничения понятий права и закона в английском языке не существует, как и понятия об объективном праве, отличном как от законодательства, так и от субъективных прав. Объективное право (или собственно право) в российской юриспруденции — это система общеобязательных, формально определённых юридических норм, устанавливаемых и обеспечиваемых государством, направленных на урегулирование общественных отношений. К объективному праву относятся

законодательство, юридические обычаи, юридические прецеденты и нормативные договоры определённого периода в конкретном государстве. Под субъективным правом понимается мера юридически возможного поведения, имеющего целью удовлетворение собственных интересов лица. Субъективными правами являются конкретные права и свободы личности (право на жизнь, свободу, труд, образование и т. п.), которые субъективны в том смысле, что связаны с субъектом, принадлежат ему и зависят от его воли и сознания. Если объективное право -это юридические нормы, выраженные в тех или иных формах, то субъективное право — это те конкретные юридические возможности, которые возникают на основе и в пределах права объективного [4, с. 65].

Попробуем найти соответствия подобному правопониманию в англоязычной юридической терминологии. Термин “law” имеет следующие значения: і. Право (в объективном смысле); 2. Закон [5, с. 219]. Понятие “law” используется для обозначения как права, так и закона, что становится более очевидным из следующих примеров: Case law — прецедентное право [с. 220], Issue law -издавать закон, Ly^h law, Make law — законодательствовать, издавать законы, устанавливать правовые нормы [с. 221], Positive law — позитивное право, действующее право, Supremacy of law — верховенство, господство права, Unmake law -отменять законы [с. 222]. Как видим, одно и то же слово “law” переводится на русский язык то как право, то как закон, но в обоих случаях имеет объективный смысл. Для обозначения субъективного права используется термин “right”: Right — і. Право (обычно в субъективном смысле): правопритязание; 2. Правомерный, правый, справедливый, правильный, надлежащий [с. 332]. Например, Right of ш^сієпсє — свобода совести, Right of defe^e — право на защиту, Right of possession — право собственности, Rights in rem — права человека [с. 323]. Латинские термины “jus” и “lex” переводятся следующим образом: Jus — лат.

1. Право, закон, правосудие; 2. Право на что-либо, и производное от него Justke — і. Справедливость; 2. Правосудие, юстиция [5, с. 214] и Justly — справедливо, законно [с. 216]. “Lex” имеет однозначный перевод — закон [с. 228].

Мы видим, что различение объективной правовой сущности отдельно от законов и субъективных прав не находит отражения ни в английском языке, ни в латыни. Объективное право неотделимо в этих языках от законов, которые могут быть справедливыми или несправедливыми, то есть учитывать или игнорировать субъективные права. Существует субъективное “right” и объективное “law”, которое в принципе может быть “unjust”. На наш взгляд, идея противопоставления права в объективном смысле и закона как совокупности нормативных актов, находящая отражение в российской юридической терминологии, представляет собой пример правового фетишизма, стремящегося придать праву некую метафизическую окраску, объективный характер универсального принципа. Подобное восприятие права несомненно идеологично и существует за счёт узурпации этических категорий равенства и свободы, пытаясь представить нравственные понятия специфически правовыми. При всех достоинствах метафизического толкования права мы считаем целесообразным примкнуть к тем учёным, которые отказываются от объективистского его толкования и либо вовсе не оперируют данным понятием, либо используют его наравне с понятием закона: правом в объективном смысле обозначаются такие социальные нормы,

которые установлены государственной властью и которые предполагают возможность силового принуждения. Мы считаем, что такой подход к пониманию права адекватно описывает юридическую реальность, и наоборот, утверждение существования объективного права вне властных отношений утопично и паразитирует на этических по своей сути категориях свободы и равенства.

L.I. Farkhutdinov. Interrelation between the Concepts of Objective Law and Written Law in Terms of the Language of Philosophy.

Key words: objective law and written law, social norm, formal freedom and equality, phenomenon of power, legal positivism, natural law, libertarian legal theory.

1. Нерсесянц В.С. Право в системе социальной регуляции (история и современность). История и современность. — М.: Знание, 1986. — 64 с.

2. Нерсесянц В.С. Философия права: либертарно-юридическая концепция // Вопр. философии. — 2002. — № 3. — С. 3-16.

3. Нерсесянц В.С. Философия права. — М.: Норма, 2003. — 647 c.

4. Правоведение / Под ред. А.В. Малько. — М.: КНОРУС, 2008. — 400 с.

5. Англо-русский полный юридический словарь. 35 тыс. слов и устойч. словосоч. / Сост. А.С. Мамулян. — М.: Раббит, 1993. — 387 с.

Поступила в редакцию 31.10.11

Фархутдинов Линар Илшатович — аспирант кафедры социальной философии Казанского (Приволжского) федерального университета.

cyberleninka.ru

Соотношение права и закона

Вопрос о соотношении права и закона до сих пор вызывает много споров. Одна из точек зрения сводится к тождественности права и закона. Основной аргумент ее сторонников: право обретает жизнь, лишь становясь законом, следовательно, вне закона права быть не может.

Другая точка зрения заключается в утверждении, что право нельзя сводить лишь к нормам, так как оно включает и естественное право (прежде всего, социально-правовые притязания человека), не обязательно фиксируемое в законах.

Наконец, третья точка зрения, поддерживаемая авторами настоящего учебника, настаивает на том, что, поскольку право – это продукт общества, а закон – продукт государства, право не бывает неправым, тогда как закон может быть и правым, и неправым, имея зависимость, прежде всего, от государственной власти.

Разграничение права и закона – не просто методологический прием, необходимый для уяснения их сущности. Оно имеет глубокий гуманистический смысл, ибо позволяет констатировать, что право как содержание закона выступает критерием его качества. Благодаря праву мы имеем возможность отличать законы правовые от неправовых, справедливые от несправедливых, гуманные от негуманных.

Юридический закон – это нормативный акт, принятый высшим органом государственной власти и обладающий высшей юридической силой. Если закон соответствует праву, то он обретает силу устрашающей санкции. Но и такие санкции – запретительные, устрашающие, карательные – всегда, даже в периоды смут (междоусобиц, местнического самочинства, передела собственности, массовых грабежей, погромов и т.д.), должны опираться на права личности на жизнь, собственность, благополучие.

Основой и источником юридического закона служит право. Поэтому действие закона носит всеобщий характер, распространяется на каждого. Не должен закон делить людей на «юпитеров» и «быков», как и не должно быть, говоря словами Ж.-Ж. Руссо, «всеобщего равенства в бесправии». Иначе закон становится антиправовым, что неизбежно оборачивается тоталитаризмом, абсолютизмом, порождает атмосферу верноподданничества, угодничества, конформизма, «телефонного права». В таких случаях закон и право несовместимы. Это наблюдалось во времена сталинских репрессий, когда весь народ оказался «врагом народа».

Для понимания соотношения права и закона важное значение имеет учет степени социокультурной политико-правовой развитости не только общества и государства, но и личности, ибо право и законы не существуют вне человека. Судить о развитости личности позволяют юридические права-свободы: совести, слова, собственности, личной неприкосновенности, передвижения и др. В соответствии с взаимосвязью человека и его прав должно реализовываться законотворчество. Отрадно, что именно такое правовое начало заложено в Конституции Российской Федерации 1993 г.

Исходные положения о том, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью», а «основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения» [1] , представляют собой правовой фундамент законов и подзаконных актов. Более того, Конституция запрещает принятие антиправового (правонарушающего) закона: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина» [2] .

Таким образом, право выступает «духом» закона, его глубинной сущностью. Именно право посредством закона содействует установлению и охране правопорядка. В этом отношении очень важную сторону взаимодействия права и закона подметил И. А. Ильин, подчеркнув, что через правопорядок осуществляется «взаимное духовное признание» права и закона [3] . Если закон отражает и защищает право, то право торжествует в реальной действительности как правопорядок, правовая культура, правосознание. Подчиняться закону, быть законопослушным гражданином – значит согласиться признать правоту этого закона. Если цели и достоинства права находятся в полном согласии с субъектом права и если они отражены в действующем законе, то формируются эффективные правоотношения. «В основе всякого правоотношения лежит троякое признание права, дважды осуществленное. Во-первых, каждый из субъектов, вступая в правоотношение, признает право как основу отношения, как форму жизни, как объективно значащую идею. Во-вторых, каждый из субъектов признает свою духовность, т.е. его достоинство и свою автономию как правотворящую силу. В-третьих, каждый из субъектов признает духовность другого субъекта, т.е. его достоинство и его автономию как силу, способную к творчеству» [4] .

Юридический закон – многоаспектный и противоречивый феномен. Порой он бывает «дурным» или несправедливым. Как, например, с точки зрения сегодняшнего дня закон кровной мести: око за око, зуб за зуб. Природа закона двойственна: через него действуют и тот, кто его дает, и тот, кто его принимает. Другими словами, закон одновременно есть и законо-дательство, и законоположение.

Закон всегда направлен на «доброе», а обращен к «недоброй», «греховной» природе человека, стремящейся нарушить правила общежития, права другого человека. Противоречиво и аксиологическое содержание закона, так как юридические нормы – это не вечные ценности, они постоянно меняются, иногда на противоположные. Например, брак может быть оформлен в противоположных нормах – «разводиться разрешено» или «разводиться не разрешено». Наконец, закон непременно имеет в виду противоборствующие стремления, которые он связывает и «укрощает». Но он никогда не указывает, как совершать конкретные действия, а лишь ставит им пределы.

Однако жизнь в ее полноте законом не охватывается и законом не создается. Так, закону неподвластно творчество. Оно ускользает от всякой нормы, потому что оно индивидуально, неповторимо ни на уровне личности, ни на уровне социума. Закон «не животворит», он лишь помогает создавать условия для творчества. Вот почему так велика роль специфической правовой деятельности всенародно избранных представителей народа – правотворчества и законотворчества.

И еще один важный аспект: законы – это достояние цивилизации и культуры. По их содержанию, строгости, справедливости мы оцениваем уровень цивилизованности общества, степень развития его культуры. Как утверждал Б.П. Вышеславцев (1877–1954), «закон есть основная святыня всего античного мира, основной принцип дохристианской и нехристианской этики: жизнь в законе, праве и государстве есть совершенная жизнь» [5] .

Сегодня мы восстанавливаем этот великий принцип, стремимся реанимировать основную святыню античности. Трудный, но неизбежный процесс.

Исторический опыт человечества подтверждает: действенность закона покоится на авторитете права, а авторитет права – на действующем законе. В этой взаимосвязи важная роль принадлежит государству, обладающему правовыми полномочиями, которые позволяют ему выступать силой права. Понятие «сила права» отражает важные свойства права: быть объективной реальностью, обладать способностью к действию, устанавливать правопорядок, содействовать формированию общественных отношений.

Сила права имеет и другой смысл, когда рассматривается как выражение воли социального субъекта. Важно отметить, что речь идет не о проявлении воли, а именно о выражении воли как способности социального субъекта реализовать право в действительность. Эта способность не является «чисто правовой». Она включает психологическую составляющую – настойчивость, непоколебимость, решительность; нравственную – честность, неподкупность, обязательность; социальную – справедливость, законопослушание, исполнительность, ответственность и др. Именно поэтому право, опираясь на наличные объективные социоэкономические и социокультурные условия, способно стать силой.

Право как сила обретает жизнь через юридические законы и государственную власть. В этом аспекте саму власть следует понимать как силу, санкционированную правом. В настоящее время перед нашим обществом стоит задача создания правового государства. Это как раз и означает иметь государство как силу, которая санкционируется правом, а также иметь право, которое существует только в законах, носящих, в свою очередь, правовой характер.

Зачастую силу права усматривают в принуждении. Безусловно, принуждение присутствует при воплощении права, и именно принуждение чаще всего «лежит на поверхности» юридического закона. В то же время принудительность закона бывает разной. Это зависит, прежде всего, от власти. История человечества свидетельствует о том, что государственная власть, выступающая как сила принуждения, сама может быть правовой и неправовой.

Юристы и философы тщательно исследуют феномен правового принуждения, его основные характеристики (обоснованность, реальность, законность, справедливость) и формы (проверка документов, административное задержание, привод, обыск и пр.).

Неправовая сила принуждения государственной власти проявляется в неправовых законах. Впрочем, российская правовая действительность знает и иную форму неправового принуждения: когда формально законы выступают как правовые, но государственная власть игнорируют их, а то и открыто нарушает.

Таким образом, действенность государственной власти во многом определяется тем, что́ собою представляет государство – и как субъект власти, и как субъект права. Государство – юридическое лицо, но не простое, а по социальному предназначению существующее ради граждан и через граждан. Следовательно, оно имеет не частно-правовой, а публичноправовой характер и призвано употребить власть на то, чтобы посредством юридических законов создать правовые условия для граждан, обеспечить правопорядок в обществе. Правовое государство обязано через силу права дать человеку возможность не только жить, но жить достойно. Магистральный путь реализации этой социальной задачи – соединение силы права с силой закона.

[1] Конституция Российской Федерации. Гл. 2. Ст. 17. М., 1994.
[2] Конституция Российской Федерации. Гл. 2. Ст. 55. М., 1994.
[3] См.: Ильин И. А. О сущности правосознания // Ильин И. А. Соч.: в 10 т. Т. 4. М., 1994. С. 365.
[4] Там же. С. 364.
[5]Вышеславцев Б. П. Этика преображенного Эроса. Киев, 1994. С. 34.

studme.org

Miassats.Ru