Обосновывая естественный характер индивидуальной свободы (в том числе в идеологической и религиозной сферах), Локк в качестве основной гарантии независимости индивида называет обладание им собственностью. Безусловно, Локк не был первым, кто заговорил о взаимовлиянии свободы и собственности. Проблема собственности выступала в качестве одной из центральных на протяжении всего развития мировой философской и политико-правовой мысли. Однако в XVII — XIX вв. понятие собственности получило, во многом благодаря именно Локку, качественно новый смысл. Необходимость полной независимости и защищенности частной собственности от посягательств государственной власти выдвигались третьим сословием в борьбе с абсолютизмом. Учение Локка о естественном характере права на собственность было призвано теоретически обосновать требования (причем не только экономического, но и политического характера) молодого третьего сословия, добивающегося независимости от королевской власти. Гарантию такой независимости Дж. Локк видел именно в собственности. Исследование «трактатов» Локка показывает, что автор употребляет понятие собственности в двойственном значении. Во-первых, категорией «собственность» обозначается лишь право на материальное владение — «владения и средства к жизни, оцениваемые деньгами». Во-вторых, понятие «собственность» рассматривается намного шире. Мыслитель включает в него также определенные нематериальные ценности. В этом отношении показательны, например, такие высказывания Локка: «Каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности», «люди объединяются в общество ради взаимного сохранения своих жизней, свобод и владений, которые я называю общим именем — «собственность». Анализ теории собственности позволяет прийти к заключению, что его концепция характеризуется следующими ключевыми моментами: частная собственность, по Локку, имеет трудовое происхождение, а поэтому ее справедливость неоспорима; без возникновения и признания частной собственности прогрессивное развитие общества было невозможно; обращение индивидуумом обрабатываемой им земли или добытых им продуктов в частную собственность не ущемляет интересов и возможностей других индивидуумов, поскольку земельные просторы были необозримы, и каждый, приложив труд к земле, мог добиться благ, полагаясь на свой талант и трудолюбие. При этом своим трудом человек вносит в естественную вещь нечто особое, благодаря чему право других людей на эту вещь не могло быть допущено. Поскольку работа являлась непосредственной собственностью работника, то никто не мог требовать от человека, чтобы он отдал вещь, с которой связана его работа. Стремясь обосновать независимость права собственности от власти государства, ученый выдвинул гипотезу, согласно которой собственность как естественное право возникает еще в догосударственном обществе и что индивидуальное присвоение не требует какого-либо согласия людей, имеющих общее право на предметы природы: единственным основанием индивидуального присвоения является труд.

Общественное отношение собственности формирует феномен личности. Собственность выступает не просто как одно из направлений и форм выражения свободы и права человека. Она образует собой экономическую основу для свободы и права.

www.rae.ru

Договорная природа правового государства Джона Локка

Локк, как и Т. Гоббс, стоит на позиции договорной теории происхождении государства. Но его общественный договор более сложен по своей структуре и от этого он только выигрывает. В этом вопросе все мысли Локка направлены на устранение недостатков гоббсовской концепции. Что, на мой взгляд, ему удалось сделать. А именно, определить юридическую форму общественного договора по вертикали (между обществом и государством) и юридическую форму гражданина, возобновляющего в каждый момент своей сознательной жизни условия договора.

В первую очередь следует отметить, что локковский общественный договор содержит положения определяющие организационные, этические и юридические основания государства. Организационным основанием выступает сам договор и передача определенных прав естественного состояния. Этическим основанием — добровольность, то есть право каждого свободно выбирать присоединяться к нему или нет. И, наконец, юридическое основание — это правовая обязанность после заключения договора соблюдать его условия.

Но, как считал Локк, учреждая институт государства люди передают ему не все свои естественные права, а только те, которые отчуждаются по принципу. Ему «ясно и отчетливо» представляется, что есть неотчуждаемые (первичные) естественные права, которые человек даже добровольно не имеет права никому предавать и есть отчуждаемые (вторичные) права, по определению субъективные и, следовательно, передаваемые в пользование государством. Он пишет: «. никто не может передать другому большую власть, нежели та, которую он сам имеет, и никто не обладает абсолютной деспотической властью над собой или над кем-либо другим, правом лишить себя жизни или лишить жизни или имущества другого», то есть в естественном состоянии человек не обладал властью распоряжаться как жизнью, свободой и собственностью другого, так и своей жизнью и свободой, по «закону природы». В естественном состоянии нет права на добровольное рабство. Человек не имеет права рассчитывать на то, что кто-то будет и должен решать его личные проблемы. Он обязан «самостоятельно ориентироваться в проблемах, к его удовольствию и страданию, пользе и вреду». Именно на обязательности свободы совести акцентирует внимание Дж. Локк, поскольку тесно увязывает право самостоятельно определять свои жизненные приоритеты с правом на жизнь. Кто владеет первым, тот владеет и вторым. Поэтому право на жизнь, собственность и свобода совести первичные, неотчуждаемые права и никому они не могут быть переданы.

Отчуждаются только вторичные (субъективные) естественные права, те которые создают неудобство естественного состояния, то есть право самостоятельно определять меры «проведения в жизнь закона природы», выносить решения и приводить приговор в исполнение касательно лиц преступивших «закон природы». Следовательно, отчуждается законодательная, исполнительная и судебная власти, которыми люди обладали в естественном состоянии.

Теоретическая конструкция «общественного договора» Т. Гоббса имела существенный недостаток — договор заключался в пользу одной из сторон (государства) в силу того, что все права естественного состояния передавались государству и, таким образом, оставался неясен (неопределен) предмет договора (перечень прав и обязанностей сторон).

Локковское же положение о неотчуждаемых (первичных) правах человека четко определяет предмет договора. И перечень этих прав выступает основанием договора, по вертикали, определяющим юридические права и обязанности сторон (государства и общества). С одной стороны, общество, предоставляя право государству на законодательную, исполнительную и судебную власти, оставляет за собой первичные (неотчуждаемые) права на жизнь, собственность и свободу совести. С другой стороны, государство обязуется соблюдать и защищать «закон природы», а члены общества обязуются повиноваться политической власти. Только в этом случае государство и общество, по мнению Локка, будут находиться в ситуации взаимного использования и взаимной ответственности. Каждая из сторон ответственна за соблюдение «закона природы».

Эта формула публичного права создает возможность контроля со стороны общества за деятельностью государства и при нарушении им условий договора дает право на сопротивление властям. Нередко это право подвергалось критике. В частности Б. Н. Чичерин писал: « Таким образом, все опять приводится к верховному праву неустроенной массы восставать на правителей по собственному усмотрению. Это ничто иное, как узаконенная анархия». Но, следует заметить, что у Локка не при всяких обстоятельствах и не по произволу «неустроенной массы» оправдывается неповиновение властям, а только при нарушении условий договора, когда государство, нарушая «закон природы», возвращает себя в естественное состояние.

Данным правом Локк фиксирует неотчуждаемость верховной власти от народа. Власти, единственно которой позволено учреждать государство. Причем, чтобы договор между обществом и государством имел силу, его должно поддерживать большинство. Только с согласия большинства учреждается государство и наделяется полномочиями на политическую власть, так как «. то, что приводит в действие какое-либо сообщество, есть лишь согласие составляющих его лиц, а поскольку то, что является единым целым должно двигаться в одном направлении, необходимо, чтобы целое двигалось туда, куда его влечет большая сила, которую составляет согласие большинства. » — пишет Локк.

В данном случае Локку представляется очень важным обоснование права большинства решать за всех. Тема немаловажная даже для сегодняшнего дня, поскольку, во-первых, право большинства является общепризнанным принципом демократии и, во- вторых, оно не раз в истории подвергалось сомнению на том основании, что большинство не всегда бывает объективным, что оно может навязать свою волю столь же тиранически, как и священное право королей и что справедливые законы чаще всего рождаются в головах у образованного меньшинства.

Ко всему прочему именно в этой теме мы, казалось бы, обнаруживаем противоречие у Локка. С одной стороны он отстаивает право большинства решать за всех, а с другой, яростно нападает на идеологему — «Глас народа — глас божий». Он отмечает, что эта «зловещая поговорка» чревата несчастиями и политическими пристрастиями, что «. если бы мы захотели прислушаться к этому гласу как глашатаю божественного закона, мы в результате потеряли бы веру в существование бога». Или в другом месте он пишет: «Какая низость не стала бы не только позволенной, но и неминуемой, если бы закон устанавливал поведение большинства, в какой позор, в какую мерзость и всевозможные нравственные пороки не ввергнул бы нас закон природы, если бы пришлось следовать большинству?». Высказывания достаточно красноречивы. Они говорят о том, что для Локка не всякое большинство имеет право на верховную власть, а только определенным образом организованное.

Какое же большинство имеет право на верховную власть, а какое нет? При каких условиях «толпа» превращается в совокупность юридических лиц? Для Локка это очень важные вопросы. Без ясного и четкого ответа на них теряет смысл его естественно-правовая концепция.

Локк считает, что объединение сообщества в политическую организацию возможно и на «естественных» началах, под которыми он понимает не договор, а традицию. Теоретико-легитимационным основанием государства, в данном случае, выступает традиция, привычка людей понимать справедливость по «законам старины», а не по «закону природы». Вот как он определяет традицию: «. традиция не является первоначальным и надежным способом познания закона природы, так как все услышанное нами от других и принимаемое только потому, что другие называют это нравственным, даже в том случае, если оно дает правильное направление нашим нравам и удерживает нас в рамках долга, все же является для нас указанием других людей, а не разума». У большинства, которому довелось воспитываться на примере других людей, нет другого критерия в определении закона, кроме «обычаев своей страны и общественного мнения». Традиционные нормы основываются на вере, а не на знании, зависят от авторитета говорящего, а не от очевидности фактов. Именно в этих условиях возможны всякого рода политические спекуляции относительно «гласа народа», когда в отсутствии четких процедур выявления общественного мнения происходит некритическая апелляция к мнению народа, как будто это мнение уже заранее известно. Такое положение дел может привести к тому, что «. сила обычая. такова, что она вооружает людей даже против себя, заставляет их накладывать на себя руки и с такой же настойчивостью искать смерти, с какой другие стремятся избегнуть ее», а это и есть основное преступление перед «законом природы».

Для того, чтобы устранить политические спекуляции вокруг мнения большинства, необходима строгая эмпирическая процедура подсчета голосов. И только соблюдая эту процедуру можно точно и ясно сказать, что хранимо и почитаемо народом, а что нет. Причем, она дает возможность для временного затишья политическим бурям, остановке автоматической работы традиционных представлений. Дает время и возможность человеку подумать и обнаружить в себе «закон природы».

Но если эмпирическая процедура подсчета голосов выступает техническим инструментом определения права большинства, то организационным принципом является собственность. По мнению Локка, только собственники имеют юридическое право учреждать государство. Собственность определяет юридический статус гражданина и превращает толпу в юридически организованное сообщество. По этому поводу Б. Рассел отмечал, что «Большим политическим дефектом учения Локка и его учеников с современной точки зрения было преклонение перед собственностью». Действительно, во всех текстах у Локка термины «жизнь» и «собственность» употребляются вместе как нерасторжимые друг от друга понятия. Право на жизнь и право на собственность это, практически, одно и тоже. Он считал, что собственность не является предметом общественного соглашения и государство не в праве самовольно производить реквизицию собственности граждан. В отличии, например, от Т. Гоббса, который считал, что собственность есть креатура государства.

В чем причина такого «преклонения перед собственностью?».

Ответ на этот вопрос можно получить если предварительно ответить на другой — «Есть ли частная собственность в естественном состоянии или нет?» На этот вопрос отвечали по разному. Те кто отрицал наличие частной собственности в естественном состоянии говорили о коллективизме Локка, те кто находил ее там — об индивидуализме. Правильный ответ заключается в правильном понимании локковского термина «собственность».

Для Локка собственность имеет узкое и широкое значение. В узком смысле слова собственность определяется материальными вещами (имуществом), которыми владеет человек. В широком смысле — это все то, что относится к внутренней структуре субъекта. Это его интеллектуальная и физическая энергии, его представления о жизни и ценности жизни или, как справедливо выразил точку зрения Дж. Локка на собственность Говард М. Джонс, что «собственность это то, что принадлежит человеку, то есть не только материальное достояние, но и неосязаемые ценности — жизнь, свобода, положение в обществе». Именно так понятая собственность позволяет Дж. Локку говорить о ней как о жизни, употреблять ее синонимом жизни. Не случайно поэтому, что главу «О собственности» во второй книге «Двух трактатов о правлении» он размещает до главы «О возникновении политических сообществ», то есть еще в дополитическом сообществе человек являлся собственником — собственником своих неосязаемых вещей. Локк пишет в этой главе: «Хотя земля и все низшие существа принадлежат сообща всем людям, все же каждый человек обладает некоторой собственностью, заключающейся в его собственной личности, на которую никто, кроме него самого, не имеет никаких прав. Мы можем сказать, что труд его тела и работа его рук по самому строгому счеты принадлежат ему». Таким образом собственность он «опускает» в естественное состояние. Уже всякий дополитический субъект обладает собственностью в широком ее значении и в процессе трудовой деятельности, опредмечивая свои физические и интеллектуальные усилия в продуктах труда, он их присваивает на правах собственности.

Джон Локк развивает трудовую теорию собственности, начало которой положил Джон Понет. В своем «Кратком трактате о политической власти» Понет пишет: «Каждый человек имеет право законно владеть своей собственностью, и никто не имеет права отнять у него его имущество, произвольно, даже король или император». Но, добавил бы Дж. Локк, при условии если «Труд. утвердил мою собственность на них». Локк настаивает на том, что юридическую форму собственность (в узком смысле) имеет только тогда, когда она является продуктом разного рода степеней прилежания, поскольку «Что бы тогда человек ни извлекал из того состояния, в котором природа этот предмет создала и сохранила, он сочетает его со своим трудом и присоединяет к нему нечто принадлежащее лично ему и тем самым делает его своей собственностью». Именно такая собственность является неприкосновенной и должна находится под защитой государства. В связи с этим он ссылается на обычай, сложившейся в кромвелевской армии, когда военачальник мог приговорить солдата к смерти за самовольное оставление поста или даже за неповиновение самым безрассудным приказам, но не мог при всей своей абсолютной власти отнять из собственности солдата хотя бы фартинг.

Трудовая теория собственности Локка сыграла положительную роль для правовой науки, но «. упустив из виду другой ее источник, — пишет Б.Н. Чичерин, — завладение, он пришел к совершенно неверным заключениям». А В.Е. Сатышев пишет: «Локк немало повинен в распространении легенды о «заработной, благоприобретенной, добытой своим трудом» буржуазной собственности». Но, при всей, казалось бы, наивности такого взгляда на происхождение собственности, с точки зрения современного экономического и исторического знания, его «заблуждение» и его «легенда» имеет специфический характер. Суть локковской иллюзии точно выразил Э. Ю. Соловьев.

Он пишет: «. мысль эта, ошибочна как суждение о действительных фактах экономической истории, содержит в себе, тем не менее, момент нормативной истины. Неверно, будто «имущество различных размеров» возникало как результат «различных степеней прилежания», но верно, что общество должно признать и санкционировать имущественные различия, если они действительно являются результатом различных степеней прилежания; неверно, будто любая собственность есть плод труда ее владельца, но юридически неопровержимо в отношении любого индивида, что «труд его тела и работа его рук по самой природе вещей принадлежат ему. общество и государство обязаны признать всякую собственность, являющуюся результатом труда».

Поэтому не справедливо считает М.М. Федорова, что легитимационным основанием акта присвоения у Локка является договор, общее согласие.

Несмотря на все социально-политические катаклизмы, сопровождающие становление собственности, несмотря на все ее недостатки, тем не менее, она сыграла существенную роль в общечеловеческом прогрессе и, как заметил В.С. Нерсесянц: «. наиболее высокая ступень свободы (в виде всеобщего формально-правового равенства людей, свободы личности в качестве субъекта права и владельца собственности, члена гражданского общества и правового государства) реально исторически достигнута в условиях развитой буржуазной собственности».

Дж. Локк, пожалуй, первый, кто по настоящему провозгласил первенство общества перед государством. Эта идея исходит из признания того, что в основе общества лежит собственность (в широком смысле). Собственность очерчивает границы сферы, в которой человек выступает самостоятельным и независимым индивидом и является вместе с тем пределами индивидуальной свободы. «Такие категории, как «порядок», «власть», «собственность», — пишет Е. Трубецкой, — ценны для Локка не сами по себе, а как орудия для ограждения жизни и безопасности человеческой личности. ».

Исходя из этого можно сделать вывод, что большинство, обладающее верховной властью учреждать государство и «решать за всех» есть то, которое состоит из независимых индивидов-труженников- собственников, то есть такое «. которое подразумевает неискаженную представленность личности в большинстве». Эта триединая формула определяет юридический статус гражданина, превращает толпу в граждан, реализующим свое право на жизнь и собственность, как в узком, так и в широком значении этого слова. По мнению М.А. Рейснера у Локка «по своему составу «народ» — это собственник имеющий действительный интерес в осуществлении власти». Поэтому гражданин-собственник заинтересован, с точки зрения Локка, в том, чтобы государство было не деспотическим, а правовым, то есть соблюдающим условия общественного договора. Именно такие граждане являются активными субъектами политического и правового оборота «своей жизнью, своими требованиями и ожиданиями возобновляют его к жизни».

www.jourclub.ru

GreatPhilosophy

Государство и частная собственность

В этом пункте точка зрения Локка находится в определенной оппозиции к общему для Античности и Средневековья мнению о том, что для государства главной является этическая задача: быть основой для хорошей жизни, для этико-политической реализации человека в сообществе. С точки зрения предшествовавшей ему традиции, защита частной собственности имеет меньшее значение по сравнению с этической задачей. Защита частной собственности является целью только в той степени, в которой она необходима для того, чтобы люди могли жить достойно.

Внимание Локка к тому, что государство прежде всего должно защищать собственность, расходится с обычной традицией.

Локк развил учение о связи между трудом и правом собственности. В естественном состоянии, до возникновения общества, индивид может использовать все, что находится вокруг него. Но когда индивид работает с природным объектом, например, занимается постройкой лодки из дерева, он вкладывает нечто свое в этот объект. Индивид становится заинтересованным в этом объекте, который превращается в собственность. И когда индивиды с помощью заключения договора переходят из естественного в общественное состояние, то при этом само собой подразумевается, что общество должно защищать эту частную собственность[1].

Однако Локк не был приверженцем радикального либерализма, то есть экономической политики, которая отводит государству минимальную роль и предоставляет владельцам частного капитала максимальное поле деятельности. Как и большинство его современников в Англии конца XVII в., Локк поддерживает экономическую политику, в которой государство играет определенную протекционистскую роль по защите собственных предпринимателей от иностранных конкурентов.

Государство должно защищать собственность, поддерживать порядок и проводить протекционистскую политику в отношении лругих государств, но оно не должно руководить торговлей и индустрией. Экономика должна быть частно-капиталистической. Государству также не следует заниматься социальной политикой, например, уравнивать личные доходы и помогать бедным. В этой области Локк является радикальным либералистом. В основе всего лежит личный труд индивида. Государство должно обеспечить ин-ливидам определенное юридическое, но не социальное и экономическое равенство. Подобно радикальным либералистам, то есть сторонникам радикального либерализма, Локк, по-видимому, считал, что существует природная гармония между эгоистическими стремлениями отдельного индивида и общим благом.

Локк полагай, что именно индивиды являются сувереном в обществе. Но если индивиды одобряют общественный договор, то они все должны подчиняться воле большинства. Локк однозначно выступает против абсолютизма. Сувереном является совокупность индивидов, а не Божьей милостью монарх. Но при таком подходе становится проблематичным, почему в случае одобрения общественного договора социумом должно управлять большинство. Почему меньшинство должно отказаться от практического использования той части суверенности, которой оно, в принципе, обладает? Ответ носит прагматический характер: для функционирования общества необходимо, чтобы меньшинство подчинялось воле большинства. Но это не удовлетворительный ответ. Разве общество не может функционировать, когда правит сильное меньшинство? Акцент Локка на большинство вполне соответствовал требованию юридического равенства, в котором в его время объективно была заинтересована буржуазия, выступавшая против привилегий знати. Но Локк не является сторонником правления большинства в смысле представительской формы правления со всеобщим избирательным правом. Он не считает, что каждый должен обладать правом голоса, и солидарен с английской реформой 1689 г., согласно которой избирательное право предоставлялось только «имущим классам» (буржуазии и знати). Для Локка либералистская гражданская демократия была демократией для буржуазии. Поэтому сказанное Локком о воле большинства не следует понимать слишком буквально. К тому же следует отметить, что Локк принадлежал к тем теоретикам, которые занимались проблемой ограничения власти праг вителей. Исполнительная и законодательная власть не должны быть сосредоточены в одном и том же органе. Локк поддерживает принцип разделения власте. Для Локка концепция естественного права основывается на идее неотъемлемых человеческих прав каждого индивида. Эта идея имеет для Локка важное значение. Именно эти права должны служить защитой индивида и его собственности от вмешательства со стороны государства. Данное понимание естественных прав важно для политической защиты буржуазии от абсолютизма.

Наука в контексте культуры
Во всем мне хочется дойти До самой сути. В работе, в поисках пути, В сердечной смуте, До сущности протекших дней, До их причины. До оснований, до корней, До сердцевины. Все время схват .

Духовно экзистенциальное и духовно культурное время и пространство
Человеческая личность существует в особом духовно-экзистенциальном (или биографическом) времени — времени ее уникальных поступков и внутренних размышлений, общения с другими людьми и творче .

Категории диалектики
Находящемуся в постоянном движении и развитии миру соответствует столь же динамичное мышление о нем. “Если все развивается… то относится ли сие к самым общим понятиям и категориям мышления? .

www.greatphilosophy.ru

Локк частная собственность

Дискуссия между жителем района Свиблово Кириллом Шуликой и вице-премьером Дмитрием Козаком на недавних слушаниях в Государственной думе по болезненной для многих москвичей программе реновации городского жилья вызвала немалый ажиотаж. Некоторые участники слушаний интерпретировали слова вице-премьера так: «Ваша собственность получена в 1990-е годы, и не надо ее абсолютизировать». Эта весьма вольная, надо сказать, интерпретация тут же вызвала волну гневных обвинений в том, что чиновник высшего уровня подверг сомнению священное право частной собственности.

Если же все-таки не следовать привычке вырывать слова из контекста, как это особенно любили коммунистические агитаторы в Советском Союзе, а попытаться услышать и понять, что говорит противоположная сторона, то со словами господина Козака всё несколько сложнее. Дословно он сказал следующее: «Право собственности абсолютно, пока не ограничивает права собственности других». И далее по записи выступления: «Если они [права собственности на квартиры в многоквартирном доме] будут абсолютны, ничем не ограничены, жилой дом точно развалится!» При всем скептическом отношении к нашему правительству давайте согласимся, до отрицания права частной собственности реплике Козака так же далеко, как пьяным матросам с крейсера «Аврора» было далеко до ценностей эпохи Просвещения.

Столкновение свобод

Кстати о Просвещении. Английский философ, известный как основоположник либеральной политической теории, Джон Локк лет 300 с лишним назад задавался похожими вопросами, что и господа Козак с Шуликой. На фоне приближающейся «Славной революции» 1688 года в Англии Локка, как и некоторых других его коллег, сильно волновал вопрос, каким образом личная свобода и имущество одного человека могут существовать неприкосновенно, не нанося при этом ущерба другим людям с их персональной свободой и всем нажитым добром. Казалось бы, свобода, как и собственность, принадлежат мне естественным образом: живу в своей квартире и делаю что хочу. Но как быть с тем, что моя собственная воля неизбежно рано или поздно столкнется с волей других? Например, сосед над моей головой, сделав ремонт, сломал общую вытяжку, и теперь вентиляция не работает не только в его, но и в моей квартире и у всех остальных жильцов тоже. Его право частной собственности, конечно, священно, но мое-то при этом очевидно нарушено. Как тут быть?

Не оставляя веры в склонность человека к мирному общению с себе подобными и природному чувству любви, Локк, не без сожаления, признавал, что столкновения интересов и конфликты между волей разных людей, увы, неизбежны. Более того, поскольку никто не может быть судьей самому себе (в силу отсутствия способности человека полностью объективно оценивать себя и свои поступки), конфликт между двумя субъектами, чьи устремления, свобода и воля столкнутся друг с другом, не найдет разрешения до тех пор, пока не найдется кто-то третий, кто сумеет их рассудить. Этот кто-то, скорее всего, не может быть обычным человеком, проходящим мимо, — к решению такого судьи доверия не будет. Вряд ли вообще кто-то сможет быть хорошим судьей, не имея под рукой общих законов, норм и правил, которые были бы понятны всем и приняты всеми как справедливые, в том числе теми, кто оказался в споре и не может разрешить его самостоятельно. Иначе война без конца, и наш общий дом, правда ведь, развалится.

Значит, по меньшей мере для успешного разрешения конфликтов между людьми, как и для сохранения их свободы и собственности, нужны общие для всех законы. А еще нужны те, кого выберут эти законы разрабатывать, обязательно сидящие отдельно как от тех, кто эти законы будет исполнять, так и от тех, кому будет доверено по ним судить. Так родилась локковская идея «гражданского общества», образуемого особым договором, действующего на основании верховенства права, выборности и разделения властей. Почему я должен в этот договор вступать? Ровно потому, что, заключив подобную сделку, у меня появляется чуть больше возможностей обеспечить неприкосновенность своей свободы и собственности. Которые, да, как мы помним, заканчиваются там, где начинается нос соседа, с его свободой и собственностью, точно так же никем не отчуждаемыми в пределах собственного носа. А при любом споре, пожалуйста, изволь прочитать закон и отправляйся в суд. Всё остальное должно быть неважно, в том числе то, как сам ты далеко сидишь от начальственной ложи.

Ровно так, в соответствии с принципами Джона Локка, устроена не только современная Британия, где любит покупать недвижимость сегодняшняя российская элита, но и США, и большинство стран мира, которые принято считать свободными и демократическими. Вступление в гражданство этих стран, как правило, почтенно и вожделенно для многих, ведь оно подразумевает, что ваша личная свобода и ваше имущество, движимое и недвижимое, будут неприкосновенны в 99 случаях из 100. За исключением разве большой войны или какой-то другой глобальной катастрофы. Если же по каким-то причинам ваш дом или ваши земли потребуются государству, с которым вы состоите в договоре, компенсация последует незамедлительно и в полном объеме, а иногда и больше того. Вспомним, как возмущались еврейские поселенцы в Секторе Газа 15 лет назад, когда Государство Израиль исходя из соображений большой политики решило снести их дома. Дело дошло до открытых столкновений с полицией и войсками! И что же? Еврейское государство всем лишившимся жилья в поселениях предоставило новенькие дома, да еще и в более безопасном месте.

Присяга на верность

И тут невольно вспоминается другая российская новость. Президент Владимир Путин предложил разработать процедуру присяги для тех, кто вступает в российское гражданство. Идея замечательная, ничего не скажешь. Хорошо, когда договор между гражданином и государством действует исправно, его пункты ясны и понятны и, главное, соблюдаются обеими сторонами. А формой заключения такого договора, особенно для новоиспеченных граждан, меняющих страну проживания в зрелом возрасте, во многих государствах как раз и служит особая присяга.

Только одно, пожалуй, настораживает. Спикер Госдумы Вячеслав Володин, которому президент дал соответствующее поручение, пообещал представить текст присяги «исходя из международного опыта и наших традиций». Последнего, по правде говоря, хотелось бы максимально избежать. Ведь, если быть честным, больших традиций соблюдения неприкосновенности личной свободы и частной собственности в нашей замечательной стране никогда не было, да и сегодня не всегда они наблюдаются. Потому-то так нервно реагируют граждане порой даже на разумные слова вице-премьеров — слишком хорошо знают, как иной раз бывает у нас на практике и со свободой, и с собственностью.

Так что лучше уж мировой опыт, желательно по старине Локку. Чтоб в пределах моего носа ни сосед, ни его высокопревосходительство товарищ председателя совета министров, ни сам, страшно сказать, государь — никто вторгаться не имел права. Иначе смысла никакого не имеет ни гражданство, ни все те слова, которые вокруг него могут быть произнесены. Одна только беда, дом-то наш общий, и правда развалиться может.

www.rbc.ru