Закон тайна исповеди

Абсолютна ли тайна исповеди. Статьи по предмету Теория государства и права

АБСОЛЮТНА ЛИ ТАЙНА ИСПОВЕДИ

А.В. ПЧЕЛИНЦЕВ

В предмет профессиональной тайны священнослужителя
не должны входить сведения о готовящемся
тяжком и особо тяжком преступлении.

Исповедь как покаяние в грехах присутствует в ряде религий. Наибольшее распространение исповедь как одно из важнейших религиозных таинств получила в христианстве — православии, католицизме и протестантизме. Похожий, но не идентичный институт покаяния имеется и в авраамических религиях — иудаизме и исламе, где данный духовный акт носит название «виддуй» и «тауба».
Поскольку покаяние предполагает доверительный характер отношений между священнослужителем и верующей личностью, неизбежным качественным признаком исповеди является ее тайна. Именно гарантированное право на тайну исповеди дает священнику иммунитет на неразглашение ставших ему известными из сугубо конфиденциального духовного общения сведений, что является одной из важнейших гарантий свободы вероисповедания. В противном случае таинство покаяния теряет всякий духовный смысл, а священник превращается в полицейского. Не случайно в соответствии с пунктом 7 ст. 3 Федерального закона от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» тайна исповеди охраняется законом, а священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди . Это требование конкретизировано в уголовном и гражданском процессуальном законодательстве. Так, согласно пункту 4 ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса РФ священнослужитель не может быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди. Похожая норма содержится и в пункте 3 ч. 3 ст. 69 Гражданского процессуального кодекса РФ.
———————————
СЗ РФ. 1997. N 39. Ст. 4465.

Дополнительные гарантии тайны исповеди имеются также во внутренних установлениях самих религиозных объединений и канонических нормах права, которые обязывают священнослужителей избегать действий, злоупотребляющих доверием, поскольку это несовместимо с их духовным статусом. Например, согласно Правилу 120 Номоканона при Требнике 1662 г. православный священник не может нарушить тайну исповеди ни при каких обстоятельствах. За открытие греха исповедующегося духовного отца отстраняют на три года от служения, и каждый день он должен класть сто поклонов .
———————————
www.azbyka.ru/ dictionary/ 18/ tayna_ispovedi.shtml

Канонические предписания католической церкви также содержат строгие правила по этому поводу. Так, каноны 983 и 984 Кодекса канонического права католической церкви гласят, что «тайна исповеди нерушима; поэтому духовнику строжайшим образом запрещается выдавать кающегося словами или каким-либо иным способом и по какой бы то ни было причине. Хранить тайну обязан и переводчик, если таковой наличествовал, и все прочие лица, тем или иным образом узнавшие о грехах из исповеди» .
———————————
Кодекс канонического права. Codex Iuris Canonici. М.: Институт философии, теологии и истории Святого Фомы, 2007.

Однако канонические правила в истории нашего Отечества не всегда соблюдались, а тайна исповеди не всегда была абсолютной. В строго определенных случаях допускались исключения. Так, несмотря на то что в принятом в 1721 г. во времена царствования Петра I Духовном регламенте предусматривалось весьма строгое наказание за открытие тайны исповеди, в то же время разрешалось ее разглашение по отношению к тем, кто замышляет государственное преступление. Духовный регламент обязывал священнослужителей раскрывать тайну исповеди, если злоумышленники, «объявляя намеряемое зло, покажут себя, что не раскаиваются, но ставят себе в истину и намерения своего не отлагая, не яко грех исповедуют» . Согласно Полному православному богословскому энциклопедическому словарю начала XX в. «ныне все сказанное на исповеди сохраняется в тайне, за исключением таких случаев, когда сокрытие грозит опасностью монарху, императорскому дому или государству» .
———————————
Регламент или Устав Духовной коллегии, изданный 25 января 1721 г. // Полное собрание законов Российской империи. СПб., 1899. Т. VI. N 3718.
Тайна исповеди // Полный православный богословский энциклопедический словарь. CD-версия: «Богословская энциклопедия». М.: Directmedia Publishing, 2005. С. 8760.

Очевидно, законодатель того времени исходил из того, что священнослужитель не только теоретически, но и практически мог стать обладателем конфиденциальных сведений о готовящемся государственном преступлении.
Закономерен вопрос: обязан ли в современных условиях священнослужитель вопреки воле доверителя использовать полученные сведения для предотвращения преступления, или он в любом случае должен сохранять их в тайне? Если не обязан, не противоречит ли право на тайну исповеди священнослужителя его гражданскому долгу служения земному отечеству? Какой нравственный выбор должен сделать священнослужитель в сложившейся непростой жизненной ситуации, когда возникает конфликт интересов между его духовным (профессиональным) и гражданским долгом?
Данная проблема особенно актуальна в нынешних условиях, когда, к сожалению, уровень тяжких и особо тяжких преступлений против личности и общественной безопасности остается на стабильно высоком уровне. В самом деле, если бы священнослужитель имел возможность предотвратить тяжкое преступление, влекущее гибель людей, но не сделал этого, ссылаясь на тайну исповеди, наверное, гражданская совесть верующих граждан взывала бы против абсолютизации такой тайны. Видимо, не случайно в современных социальных учениях и позициях крупнейших российских конфессий содержится призыв о необходимости быть законопослушными гражданами земного отечества, следовать государственным законам, а право на жизнь рассматривается как священный дар.
Исходя из сказанного считаем, что в определенных случаях отказ священнослужителя от обязанности сохранения профессиональной тайны в современных условиях допустим и оправдан. Такие случаи являются исключительными: когда священнослужитель узнает о готовящемся тяжком или особо тяжком преступлении против личности либо общественной безопасности. При этом вопрос о том, следует ли священнослужителю в этой ситуации доносить на покаявшегося человека и связанных с ним лиц, может решаться только в плоскости признания за ним его права на разглашение тайны. Моральный долг священнослужителя по предотвращению готовящегося преступления ни в коем случае не может быть превращен в его юридическую обязанность. Следовательно, данное требование должно быть зафиксировано не в нормах светского права, а во внутренних (канонических) установлениях и нормах этики самих религиозных организаций. Именно по такому пути пошла Русская Православная Церковь. В Основах социальной концепции РПЦ (разд. IX) содержатся достаточно подробные предписания для священнослужителя при возникновении подобной ситуации. «Даже в целях помощи правоохранительным органам священнослужитель не может нарушать тайну исповеди, — говорится в Основах. — Священнослужитель призван проявлять особую пастырскую чуткость в случаях, когда на исповеди ему становится известно о готовящемся преступлении. Без исключений и при любых обстоятельствах свято сохраняя тайну исповеди, пастырь одновременно обязан предпринять все возможные усилия для того, чтобы преступный умысел не осуществился. В первую очередь это касается опасности человекоубийства, особенно массовых жертв, возможных в случае совершения террористического акта или исполнения преступного приказа во время войны. Помня об одинаковой ценности души потенциального преступника и намеченной им жертвы, священнослужитель должен призвать исповедуемого к истинному покаянию, то есть к отречению от злого намерения. Если этот призыв не возымеет действия, пастырь может, заботясь о сохранности тайны имени исповедующегося и других обстоятельств, способных открыть его личность, предупредить тех, чьей жизни угрожает опасность. В трудных случаях священнослужителю надлежит обращаться к епархиальному архиерею» .
———————————
Основы социальной концепции Русской Православной Церкви // Информационный бюллетень. Отдел внешних церковных связей Московского патриархата. 2000. N 8. С. 52, 53.

Такая взвешенная и социально ответственная рекомендация, на наш взгляд, ни в коей мере не подрывает духовный авторитет церкви и священнослужителей. Очевидно, что и другие крупнейшие централизованные религиозные объединения, вероучения которых предусматривают таинство покаяния, должны пойти по такому же пути, побуждая обратившегося человека к духовному раскаянию и сотрудничеству с правоохранительными органами, за которым должен последовать акт гражданского повиновения. На юридическом языке это называется активным деятельным раскаянием. Ибо по своей природе акт покаяния предполагает не только осознание греха как преступления перед Богом, но и сознательное оставление греха. Пока же внутренние установления и канонические предписания других конфессий такие предписания не содержат, хотя в богословских трудах имеются рекомендации, как себя вести в подобных ситуациях. Вот что пишут по этому поводу видные лютеранские богословы Н. Мюллер и Г. Крауз: «Пастор может столкнуться с довольно редкой дилеммой, когда ему приходится услышать исповедь во грехе, который в миру также является тяжким преступлением (таким, например, как изнасилование ребенка или убийство). Человека, кающегося в таком грехе, следует призывать сознаться в своем преступлении мирским властям, будучи уверенным в том, что Господь с ним даже если его ожидает наказание со стороны государства, учрежденного Богом для него. Пастор может предложить кающемуся человеку сопровождать его на этом труднейшем пути, укрепляя тем самым свое пасторское отношение и сохраняя конфиденциальность исповеди. Если все попытки убедить человека признаться в своем преступлении оказались тщетными, пастор может усомниться в том, была ли исповедь, которую он выслушал, истинным исповеданием пред Богом. В случае, когда пастор чувствует, что он все же должен раскрыть услышанную информацию властям, ему следует сообщить о своем намерении исповедовавшемуся человеку, чтобы впоследствии его не обвиняли в том, что «ему, дескать, доверились, а он предал». Пастор не может позволить себе стать соучастником преступления, покрывая его своим молчанием и, таким образом, бросая тень на Церковь, как на народ Божий» .
———————————
Мюллер Н., Крауз Г. Пасторское богословие. М.: Лютеранское наследие, 1999. С. 81.

Однако каким образом священнослужитель сможет определить тяжесть замышляемого преступления, если он не юрист? Ответ очевиден. Современный уровень образования и подготовленности священнослужителей позволяет им неплохо ориентироваться в действующем законодательстве. Основы права сегодня преподаются в большинстве духовных образовательных учебных заведений, а в некоторых из них даже созданы кафедры права и церковно-государственных отношений. Кстати, в последние годы похожие предложения со стороны ученых выдвигаются и по отношению к типологически сходной по режиму сохранения адвокатской тайне. Авторитетные исследователи также предлагают не включать в предмет профессиональной тайны адвоката сведения о готовящемся тяжком и особо тяжком преступлении .
———————————
Пилипенко Ю.С. Адвокатская тайна: теория и практика реализации: Автореф. дис. . докт. юрид. наук. М., 2009. С. 30; Бойков А. Нужно действовать в интересах права // Новая адвокатская газета. 2010. N 1 (66). С. 7.

Сказанное ставит на повестку также ряд смежных вопросов, которые нуждаются в правовом разрешении. Во-первых, как мы видим, в законодательстве в контексте тайны исповеди говорится о священнослужителях. Однако ни Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», ни иные законодательные акты не раскрывают это понятие. В разных конфессиях существует множество духовных званий и должностей служителей культа, которые не всегда могут претендовать на статус священнослужителя, следовательно, не все они могут являться носителями тайны исповеди. Во-вторых, нуждается в юридических уточнениях и само понятие «исповедь». Не всякая доверенная тайна подпадает под это понятие. Необходимо учитывать ряд формальных признаков — статус доверителя тайны и доверенного лица, место, время, цель и иные обстоятельства, которые характеризуют данный акт именно как исповедь. На наш взгляд, эти вопросы должны найти отражение в действующем законодательстве о свободе совести и о религиозных объединениях.
Итак, канонические предписания крупнейшей российской конфессии — Русской Православной Церкви с известной долей осторожности и в порядке исключения допускают возможность раскрытия тайны исповеди в строго определенных случаях. Авторитетные богословы других конфессий также допускают такую возможность. Почему же светский законодатель должен ограничивать волю священнослужителя, если он стремится выполнить свой гражданский долг? Согласно требованиям пункта 2 ст. 4 и статьи 15 Закона «О свободе совести и о религиозных объединениях» государство уважает внутренние установления религиозных объединений, не вмешивается в их деятельность, если она не противоречит закону. Сказанное логически подводит нас к выводу: законодательство не должно быть столь категоричным по отношению к тайне исповеди. Именно за священнослужителем остается право принять предписанные внутренними установлениями меры для предотвращения тяжкого или особо тяжкого преступления, о которых ему стало известно из исповеди. Государство не должно себя ограничивать в вопросе о возможности допроса священнослужителя в качестве свидетеля, если в особых случаях, не нарушая канонических предписаний, он готов это сделать добровольно.
Таким образом, не абсолютный, а относительно абсолютный характер тайны исповеди будет наиболее полно соответствовать принципу социальной ответственности, когда речь идет о таких фундаментальных ценностях, как жизнь человека и безопасность общества.

Наша компания оказывает помощь по написанию курсовых и дипломных работ, а также магистерских диссертаций по предмету Теория государства и права, предлагаем вам воспользоваться нашими услугами. На все работы дается гарантия.

www.justicemaker.ru

Как обязан поступить священник, если во время исповеди ему признаются в убийстве?

На этот случай есть такая замечательная вещь, как тайна исповеди.

Она закреплена как в Уголовно-процессуальном кодексе, так и в Гражданском процессуальном, суть ее в том, что священнослужители обладают абсолютным иммунитетом, если их вызовут на допрос по поводу тех обстоятельств, которые они узнали из исповеди. То есть как бы он ни рвался все рассказать сам (вдруг, а если это очень нехороший болтливый священник?), ему откажут в допросе и не будут его слушать, грубо говоря.

В законодательстве упоминается лишь про то, что священники не подлежат ответственности за отказ от дачи показаний. Федеральный закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», пункт 7 статьи 3: «Тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди». Так мы сталкиваемся с вопросом, будет ли ответственность за то, что он услышал из исповеди, но не пошел немедленно по этому поводу в полицию.

Но исходя из логики, ему следует просто молчать и никуда не идти (что добросовестный священник и должен, по идее, делать), а далее, если о причастности исповедуемого лица все-таки станет известно общественности, полиции, суду, и его вызовут на допрос, то тут мы как раз возвращаемся к свидетельскому иммунитету — священник допрошен быть не может. Таким образом, в идеальной ситуации общественности даже не будет ясно, знал ли что-нибудь священник или нет, потому что он не проронил ни слова.

Напомню, что в Гражданском процессуальном кодексе правило то же самое, поэтому если вам исповедуются по поводу «я полгода не могу оплатить стоимость работ по договору подряда» или «я использовал чужой товарный знак на своем товаре», то вам тоже можно по этому поводу молчать 🙂

Вопросы же «Так, а в пастафарианской церкви так тоже можно?», «А в секте?», «А кто есть священник, а кто нет?», «А как доказать, что это была именно исповедь?», «А если это католическая церковь?», «А если это незарегистрированная религиозная организация?», «А если кто-то подслушал эту исповедь случайно?» остаются, по всей видимости, без ответа, потому что законы по этому поводу молчат. Зато сколько споров и фантастических ситуаций рождают они на семинарах по ГПП 🙂

Дополню замечательный ответ Анастасии.

Священник обязан хранить тайну исповеди независимо от услышанного и даже если отпущение грехов не было дано (основанием для отпущения является видимое раскаяние и стремление более не повторять этих ошибок). К слову, кающиеся также призваны хранить тайну исповеди, хотя в их отношении нет строгих правил.

Католический священник, нарушивший тайну исповеди, автоматически запрещается в служении и более не может совершать священнодействий до соответствующего решения епископа (такой запрет может длиться десятилетиями); в некоторых ситуациях может дойти и до отлучения от Церкви, церковного суда.

Священник может, разумеется, советовать кающемуся пойти с повинной — если преступление совершено, либо отказаться от преступных намерений — если они только готовятся (в этом случае об отпущении грехов речь не может идти, если только человек не передумает и не раскается в своём умысле). В завершение исповеди, перед произнесением молитвы отпущения грехов, священник налагает епитимью — обязательство действий, необходимое для благополучного завершения процесса исповеди: это могут быть чтение Писания, молитвы, иные религиозные формы (земные поклоны, лежать крестом, и так далее), практические дела вроде активной помощи нуждающимся, а также непременное возмещение ущерба пострадавшим от действий кающегося.

Священник хранит тайну исповеди, то есть он не имеет права рассказать об этом. Тем не менее, история показывает, что далеко не все священники следуют этому правилу.

Пример хорошего священника в плане сохранения тайны исповеди есть в фильме «Голгофа». Там священнику на исповеди сообщают, что его хотят убить, но он не может с этим ничего сделать, так как он принимает исповедь.

Я не могу ответить на этот вопрос с точки зрения морали и религии (скорее всего это осуждается, всё таки тайна исповеди). Но с точки зрения законодательства, тайна исповеди охраняется и священнослужитель не может быть допрошен об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди. А значит, священнослужителю придётся изловчиться, чтобы о преступлении стало известно кому-нибудь другому и уже тот человек обратился в полицию. Опять-таки, этот кто-то не должен обладать косвенными знаниями об обстоятельствах (т.е он не должен в своих показаниях говорить, что узнал о преступлении из рассказов священника).

Посмотрите ответ Андрея Кураева на вопрос «Были ли случаи, когда после исповеди человека забирали в тюрьму?», он там детально разбирает эту проблему.

Был замечательный кинофильм Альфреда Хичкока на эту тему — «Я исповедуюсь». Там падре которому исповедались в убийстве сам попадает под подозрение полиции, ему грозит висельница, но нарушить тайну он не может.

Священник не может нарушать тайну исповеди. Это считается грехом.

— Если священник нарушил тайну исповеди, это грех? И как быть человеку, который доверился этому священнику?

— Это, конечно, грех. Я практически не знаю случаев, когда священник нарушал бы тайну исповеди. По крайней мере, живя в церкви уже почти 30 лет – с 1981 года, когда я начал ходить в храм, — мне неизвестно ни одного случая, чтобы священник нарушил бы тайну исповеди. А если такое когда-то происходило, это грех.

И такого священник делать не должен. Есть спорные случаи. Например, один из таких случаев описывается в Основах социальной концепции Русской православной церкви. Священник узнает из исповеди о том, что кто-то готовит против другого человека преступление – например, серьезно хочет кого-то убить.

Священник не должен раскрывать о том, что ему было сказано и кем ему было сказано, но он может предпринять какие-то действия для того, чтобы предупредить прямо или косвенно того человека, которому угрожает опасность. И, самое главное, он должен постараться во время исповеди сделать все, чтобы остановить того, кто замышляет зло. Но тайна исповеди при этом все равно не должна нарушаться.

Так же В РФ законодательно закреплено сохранение тайны исповеди:

Доверительность отношений между священнослужителем и верующей личности на покаянии диктует необходимость юридического сопровождения конфиденциального формата, как неотъемлемой характеристики Таинства. Гарантированное право на сохранение тайны исповеди влечет за собой обязательства неразглашения полученных в ходе доверительной и строго конфиденциальной беседы информации.

Юридическое закрепление принципа сохранения тайны исповеди отражено в следующих правовых источниках:

  • Федеральный закон от 26 сентября 1997 г. N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях»: пункт 7 ст. 3 постулирует законодательное сопровождение охраны тайны исповеди и ограничение к привлечению к уголовной ответственности священнослужителей за отказ от дачи показаний по сведениям, полученным в рамках Таинства Исповеди («Тайна исповеди охраняется законом. Священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди»);
  • Уголовно-процессуальный кодекс РФ: пункт 4 ч. 3 ст. 56 включает священнослужителя в список лиц, не подлежащих допросу в качестве свидетелей по обстоятельствам, известным в ходе исповеди («Не подлежат допросу в качестве свидетелей: 4) священнослужитель — об обстоятельствах, ставших ему известными из исповеди»);
  • Гражданско-процессуальный кодекс РФ: пункт 3 ч. 3 ст. 69 («Не подлежат допросу в качестве свидетелей: 3) священнослужители религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, — об обстоятельствах, которые стали им известны из исповеди»).

thequestion.ru

Может ли священник после исповеди рассказать о готовящемся преступлении?

Законодательство РФ закрепляет несколько видов тайн: адвокатская, банковская, коммерческая, служебная и иные. Одной их наиболее дискуссионных и загадочных всегда оставалась тайна исповеди. П. 7 ст. 3 ФЗ от 26.09.1997 N 125-ФЗ «О свободе совести и о религиозных объединениях» предусматривает, что тайна исповеди находится под охраной закона. Следовательно, священнослужитель не может быть привлечен к ответственности за отказ от дачи показаний по обстоятельствам, которые стали известны ему из исповеди. Данная норма практически дублируется в различных кодексах: ст. 56 УПК РФ, ст. 69 ГПК РФ, ст. 51 КоАП РФ, ст. 90 НК РФ – священнослужители религиозных организаций, прошедших государственную регистрацию, не подлежат допросу в качестве свидетелей об обстоятельствах, ставших им известными из исповеди.

Во-первых, следует сказать, что закон прямо не содержит определение понятий «исповедь» и «священнослужитель». Данные понятия встречаются в различных конфессиях и могут толковаться по-разному. Для целей определения понятий служит специальный Приказ Министерства Юстиции РФ от 18.02.2009 №53 «О государственной религиоведческой экспертизе».

Во-вторых, законодательство не содержит разделения священнослужителей на категории тех, которые могут совершать обряд (таинство) исповеди, и тех, которые не могут этого делать по религиозным канонам. Полагается, что норма о свидетельском иммунитете священнослужителей распространяется на них без ограничений.

Теперь перейдем непосредственно к категории «свидетельский иммунитет священнослужителя». В свете ст. 51 Конституции РФ, лицо освобождается от обязанности свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников, круг которых определяется федеральным законом. Кроме того, предусматриваются несколько видов свидетельского иммунитета, в т.ч. иммунитет священнослужителя.

О том, что священнослужители не обязаны давать показания в суде, имеется немало Постановлений Конституционного Суда РФ и иных судебных решений. Сначала разберемся, можно ли в принципе нарушить свидетельский иммунитет. Согласно Определению Конституционного Суда РФ от 06.03.2003 N 108-О «По жалобе гражданина Цицкишвили Гиви Важевича на нарушение его конституционных прав пунктом 2 части третьей статьи 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», абсолютный запрет допроса лиц, обладающих свидетельским иммунитетом, в т.ч. священнослужителей, приводил бы к нарушению права на судебную защиту.

Теперь обратимся к Постановлению Конституционного Суда РФ от 29.06.2004 N 13-П, которое предусматривает, что лица, обладающие свидетельским иммунитетом, включая священнослужителей, вправе использовать сведения, ставшие им известными при выполнении профессиональной деятельности в целях обеспечения и защиты прав и законных интересов лиц, которых эти сведения непосредственно касаются. Священнослужитель вправе прибегнуть к раскрытию тайны исповеди только в уголовном судопроизводстве и ислючительно для защиты интересов определенного круга лиц. С политико-правовой точки зрения, это положение представляется вполне обоснованным, поскольку позволяет повысить уровень раскрываемости преступлений.

Что касается гражданского судопроизводства, то, по смыслу законодательства, свидетельский иммунитет священнослужителей относится к категории абсолютных. Иначе говоря, священнослужитель обязан отказаться от дачи показаний по делу. Соответственно, и суд не вправе проводить его допрос (Комментарии ГПК РФ под ред. М.А. Викут).

zakon.ru

Закон и тайна исповеди: можно ли обязать священников доносить о педофилии?

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

    Внешние ссылки откроются в отдельном окне

    В Австралии священники, узнавшие на исповеди о сексуальном преступлении против ребенка, обязаны сообщать об этом властям, в противном случае им должно грозить судебное преследование.

    К такому выводу пришла специально созванная Королевская комиссия, расследовавшая в течение четырех лет случаи сексуальных преступлений против детей.

    Комиссия выяснила, что в период с 1950-2010 гг. в растлении детей в Австралии обвинялись 7% католических священнослужителей.

    Предложения комиссии даются в широком институциональном контексте — они обязывают сотрудников всех организациях, работающих с детьми, сообщать о любых подозрениях в сексуальном насилии над детьми. Сюда подпадают не только детские дома и другие воспитательные учреждения, но и церкви.

    Однако Римско-католическая церковь в Австралии выступила против этого предложения, ссылаясь на тайну исповеди. В церкви заявили о полной готовности сотрудничать с властями в борьбе с насилием над детьми — но лишь в том случае, если подозрения будут возникать за пределами исповедальни.

    Что такого особенного в исповеди?

    Но что такого страшного в том, чтобы обратиться в полицию, если сведения о преступной активности против ребенка, получены на исповеди?

    Неужели у священника нет хотя бы моральных — пусть даже не юридических — обязательств сообщать о возникающих сомнениях в том, что касается защиты прав ребенка?

    Ответ кроется в том особом статусе, который имеет исповедь в Римско-католической церкви — это одно из семи так называемых таинств, таинство покаяния.

    Человек, пришедший на исповедь к священнику или архиепископу, начинает со слов: «Прости меня, Отче, ибо я согрешил».

    Католики верят, что в ходе исповеди человек говорит напрямую с Богом, а священник — лишь связующее звено между ними.

    Но самое главное — все, сказанное на исповеди, является секретом, как медицинская или адвокатская тайна, поскольку скреплено таинством покаяния.

    Что если священник нарушит этот духовный закон?

    По церковному канону, который существует в Римско-католической церкви с 1215 года, если священник нарушает таинство покаяния, он автоматически наказывается отлучением от церкви. Это наивысшее наказание для духовного лица, и в подобном случае оно может быть отменено только лично папой римским.

    Священникам запрещено разглашать даже сам факт исповеди того или иного прихожанина — не говоря уже о том, что было сказано в исповедальне.

    В связи с ужесточением законодательства в сфере борьбы с сексуальными преступлениями против детей некоторые священники уже выразили готовность сесть в тюрьму за свое молчание, лишь бы не нарушить тайну исповеди.

    Однако австралийская Королевская комиссия уже заявила, что даже для исповеди исключений из принятых правил делаться не будет.

    Не раз прощенные грехи или преступные рецидивы?

    По словам членов комиссии, в ходе работы им не раз приходилось слышать, что факты насилия над детьми в той или иной форме обсуждались в ходе исповеди — как со стороны жертв, так и со стороны виновных.

    «Мы пришли к убеждению, что исповедь — это форум, где дети-католики рассказывали о [произошедших с ними] случаях сексуального растления, а священнослужители — о своем преступном поведении, чтобы избавиться от комплекса вины, — говорится в отчете. — Мы выслушали свидетельства того, что виновные, которые признавались в сексуальном растлении детей, в дальнейшем продолжали этим заниматься и вновь просили покаяния».

    На основании этого австралийская комиссия пришла к выводу о том, что для священнослужителей не должно быть никакого исключения из предлагаемых изменений в закон о наказании за несообщение о совершенном преступлении сексуального характера в отношении ребенка — даже если эти сведения получены во время исповеди.

    Едины ли сами католики в этом вопросе?

    Королевская комиссия также заслушала разные мнения, высказанные группой католических священнослужителей относительно того, может ли пастырь нарушить тайну исповеди, если ребенок признается, что в отношении него было совершено сексуально преступление со стороны взрослого.

    Двое из этой группы отметили, что, поскольку грех был совершен не самим ребенком, который сделал такое признание, то это не подпадает под нарушение таинства покаяния.

    Однако архиепископ Сиднея Энтони Фишер заявил членам комиссии, что если кающийся ребенок признался в сексуальном надругательстве над ним со стороны взрослого, то «я связан тайной исповеди, чтобы не повторять услышанное».

    Впрочем, придерживающиеся подобных взглядов духовные лица говорят, что во время исповеди они могут посоветовать ребенку обратиться за помощью в соответствующие органы.

    Как обстоят дела в Русской православной церкви?

    Как пояснил в интервью Русской службе Би-би-си заместитель председателя Синодального отдела по взаимоотношениям РПЦ с обществом и СМИ Вахтанг Кипшидзе, Русская православная церковь не рассматривает тайну исповеди как средство для укрывательства какого-либо преступления, в особенности тех преступлений, которые угрожают детям или другим невинным социальным группам.

    «Вопрос о том, что должен делать священник, если ему стало известно на исповеди о возможном преступлении, является сложным. Священник — по каноническим правилам — должен держать в тайне исповедь, но если речь идет о преступлении, то самым правильным было бы убедить кающегося человека в том, что он должен признаться самостоятельно перед светскими властями», — отметил он.

    «В России, как и во многих других европейских странах, тайна исповеди, как и другие тайны — врачебная, адвокатская, банковская и т.д. — защищаются законом, — сказал Вахтанг Кипшидзе. — В России с этим связана драматическая история, поскольку в советское время тайна исповеди отрицалась, и подчас священники находились под давлением со стороны советской власти, которая хотела использовать те сведения, которые священники получали на исповеди. Но даже в эти сложные годы большинству священников удавалось сохранить в тайне то, что им говорилось как свидетелю перед Богом».

    На вопрос о том, стоит ли принимать закон, обязывающий священников сообщать о сказанном на исповеди, если речь идет о преступлении против детей, Кипшидзе сказал: «Когда государство столь безапелляционным способом вмешивается в исповедь, то это может привести к тому, что священнику больше не будут доверять. Если священника принудят, то это нарушит канонический закон, снизит доверие и приведет к тому, что подобные преступные случаи будут скрываться и от священнослужителей».

    В каких странах есть схожие законы?

    В Ирландии принятый в 2015 году Закон о правах детей (Children First Act) предписывает, чтобы «уполномоченные лица» (куда включены и католические священники) сообщали о нарушении прав ребенка властям, при этом исключения для сведений, полученных при исповеди, не делается.

    Католическая церковь в Ирландии также высказала свое несогласие с этим пунктом закона, однако пока неизвестно, были ли прецеденты его применения.

    В 28 штатах Америки священнослужители включены в список тех, кто по закону обязан сообщать о преступлениях против детей, хотя в некоторых штатах делается исключение для исповедальных признаний, поскольку это классифицируется как конфиденциальная информация.

    В штате Луизиана, к примеру, долго шла судебная тяжба, в которой разбирался иск молодой женщины к католическому священнику и приходу, где утверждалось, что в возрасте 14 лет она рассказала на исповеди святому отцу о том, что один из членов прихода совершил над ней действия сексуального характера, однако священник ничего не сделал, чтобы ее защитить.

    Верховный суд Луизины вынес в итоге вердикт, что священника нельзя заставить рассказать то, что он услышал в исповедальне.

    В Великобритании нет закона, который бы предписывал в обязательном порядке сообщать о подозрениях в том, что было совершено преступление против ребенка.

    Представитель благотворительного Национального общества по предотвращению жестокого обращения с детьми (NSPCC) в интервью Би-би-си выразил сомнение в том, что предписанное по закону обязательное оповещение властей — это лучший способ борьбы с сексуальным насилием над детьми.

    www.bbc.com