Отобрание и смерть трехлетнего Ярослава. Опека снова не ответит за свой беспредел?

Несколько дней родительская общественность в интернете обсуждает очередное шокирующие происшествие – результат уже отлаженной в России системы ювенальной юстиции. У мамы двоих детей из Пермского края органы опеки отобрали двухлетнюю дочь Юлю и трехлетнего сына Ярослава, последний несколько месяцев скитался по приютам и воспитателям и в итоге скончался в детской больнице в Перми. Следственный комитет начал расследование, только в суровое наказание реальных виновных, учитывая опыт предыдущих похожих случаев, верится с трудом.

Семья многодетной матери, 35-летней Надежды Сырчиковой из города Добрянка, находилась «на карандаше» у органов опеки, относилась к т.н. «группе риска», в которую очень любят запускать когти ювенальщики. Как рассказал корреспонденту РИА Катюша активист пермского отделения РВС Алексей Мазуров, мама с детьми не имели собственного жилья, а отец (официально не признанный, пара не регистрировала свои отношения) не работал и любил подзагулять. Однако Надежда всегда следила, чтобы ее дети были чистыми и сытыми, хоть и вынуждена была заниматься подработками. И вот в начале августа нынешнего года она менее, чем на сутки оставила двух детей на попечение старшему 16-летнему брату.

Информация оперативно просочилась в органы опеки (вероятно, кто-то из соседей помог этому) минсоцразвития края. Те решили оказать нововыявленным «социальным сиротам» своеобразную помощь – вместо попыток связаться с матерью вызвали полицию, которая отобрала Юлю и Ярослава по акту о безнадзорности (классическая схема) и затем сдала в районную детскую больницу.

Несмотря на крики и плач детей, которые звали маму, брата и сестру оперативно разлучили друг с другом. Очевидно, ювеналы присматривались к своей новой добыче в инфекционке. Трехлетний Ярослав, которого из-за милой внешности многие сравнивали с ангелочком, приглянулся им больше, и он отправился в краевой Центр помощи детям (СЦРН), оставшимся без попечения родителей, куда печально известная своим беспределом региональная опека отправляет жертв по отработанной схеме.

Двухлетнюю дочь Надежде через месяц вернули, после традиционных для матери унижений и обивания порогов районной администрации. Выходит, она не лишена родительских прав, даже не ограничена в них – поначалу вопрос так не ставился. Однако сына ей возвращать не торопились, вместо этого, под предлогом социального неблагополучия и отсутствия у семьи собственного жилья, начали выставлять новые требования: пройти медкомиссию с Юлей, отправить ее в детсад, устроиться на постоянную работу, окончательно порвать отношения с выпивающим отцом детей.

Надежда выполнила и эти требования, но кто-то, очевидно, уже имел свои виды на Ярослава, и его увезли подальше от матери – в поселок Камский, где определили в семейно-воспитательную группу. Поясним, семейно-воспитательная группа – это удаленная структура при СЦРН, работающая по договору, приближенный аналог фостерной (временной, замещающей) семьи, в которую под надзор воспитателей отправляют в основном «социальных сирот» при живых кровных родителях. Очень похоже, что далее Ярослава ждало усыновление в постоянную приемную семью или иное будущее «под заказ», вот только завершилось все еще печальнее…

В начале декабря выяснилось, что у Ярика перелом руки. Воспитатели-опекуны заметили это не сразу, а удосужились диагностировать в больнице и вовсе через несколько дней. Как рассказывает Алексей Мазуров, представляющий пострадавшую сторону в этой истории, врачи рекомендовали положить малыша на лечение в сопровождении взрослого. К тому же, ребенок в то же время загрипповал. Но взрослые должны были отрабатывать госконтракт с десятком других детей в семейно-воспитательной группе, так что Ярославу наложили гипс и увезли назад в Камский.

Мальчику становилось все хуже, «точечное» лечение таблетками не помогало, ребенок слабел прямо на глазах. Только 11 декабря воспитатели вызвали «Скорую», и врачи срочно увезли Ярослава в Пермь, в реанимацию, где он через несколько дней скончался от острой гной инфекции (воспаление кости и костного мозга после перелома), двустороннего воспаления легких и осложнений.

«Неприятненько», – так отреагировал на это страшное известие высокий чиновник минсоцразвития Пермского края. Конечно, неприятненько, ведь смерть Ярослава в прямом смысле спутала ему все карты: уже на 20 декабря было назначено заседание министерского опекунского совета, где планировалось обсудить лишение Надежды Сырчиковой родительских прав и окончательное изъятие у нее ребенка (очевидно, следом отобрали бы и младшую сестру Ярослава).

Очень важная деталь, которую сообщает Православный Правозащитный Аналитический Центр: оказывается, на протяжении последних недель жизни Ярослава его семейно-воспитательную группу регулярно посещала с проверками служба опеки минсоцразвития. Та самая, что любит изымать детей за недостаток мясных продуктов в морозилке и за печное отопление в доме. А вот тот факт, что отнятый у матери бедный мальчик медленно угасал прямо у них на глазах, под надзором их же собственных «заботливых» сотрудников, опека как-то умудрилась не заметить.

Убитая горем мать сейчас всячески накручивается опекой и краевым минсоцразвития на предмет «замятия» дела, она испугалась писать заявление по факту гибели сына и общаться с представителем родительской общественности (тем же Алексеем Мазуровым из РВС). Тем не менее, Следственный комитет все же сам возбудил уголовное дело по статье «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей», приехали даже эксперты из Москвы…

Надо признать, в органах опеки готовят очень грамотных психологов, люди там проходят соответствующую обработку, после чего столь же уверенно обрабатывают других граждан. Вот и Надежде пытаются внушать, что во всем виновата только она одна. Под материнские рыдания об умершем сыне с Надежды взяли расписку, что претензий к органам опеки минсоцразвития мать не имеет.

Сегодня сенатор Елена Мизулина призвала выяснить все обстоятельства произошедшего, проверить законность изъятия детей из семьи и действий сотрудников опеки и попросила генпрокурора взять дело на особый контроль. К сожалению, существует большая вероятность, что спустя полгода-год следствия, даже при наличии огромного количества доказательств против действий органов опеки, за смерть малыша так никто и не ответит – как это было в громких историях с гибелью Умарали Назарова и Родиона Тонких. В первом случае налицо был полицейский произвол, имелось несколько видеозаписей «бесед» сотрудников полиции с матерью и бабушкой малыша, во втором ребенок после изъятия опекой умер в больнице «в результате столкновения с тупым предметом», на похоронах на его личике четко были заметны две гематомы, и тем не менее – все работники полиции, минздрава и минсоца неизменно выходили сухими из воды.

В созданной схеме ювеналки вырисовывается очень страшный элемент, указывающий на гибель социального государства и требующий пристального внимания высшего руководства страны. Опека выставила главным обоснованием изъятия (с прицелом на лишение род. прав) детей у Надежды из Пермского края их «социальное сиротство», отсутствие постоянного жилья. При этом активисту РВС в администрации Добрянского района рассказали, что органы опеки ни разу не обращались к ним с просьбами как-то посодействовать маме в поиске работы, предоставлении квартиры и т.д. Вместо того, чтобы затратить усилия на спасение семьи из социального ада, на реальную профилактику проблемы, в опеки предпочли дождаться, когда мамы не было рядом с детьми, и изъять их по «безнадзорности».

kolokolrussia.ru

Добрянская история: Вместо помощи — штраф и разлучение с ребёнком

Демонстрация работы ювенальной системы на примере конкретного случая. Часть II

На третьем съезде «Родительского Всероссийского Сопротивления» я читал доклад, в котором показал — сегодня в нашей стране сложилась практика, в рамках которой социальные и иные службы работают не на основе российских законов, а на основе инструкций, регламентов, методичек и прочей беллетристики. Всё это происходит в том числе по причине того, что в нашей стране при помощи различных НКО создана система, формирующая интерес соцслужб к изъятию детей из родных семей и помещения их в семьи приёмные, замещающие или подобные им. Вектор формирования подобной системы задала «Национальная стратегия в интересах детей на 2012—2017 годы».

О какой незаконной практике речь? Я хотел бы это продемонстрировать на примере случая Натальи Корьевой. Тем более что 2 ноября 2017 года Добрянский районный суд вынес решение, согласно которому Наталья была лишена родительских прав в отношении своей дочери, с которой она была разлучена около двух лет назад. На мой взгляд — оснований для вынесения подобного решения не было, мы намерены его обжаловать. Мы также намерены и далее всячески помогать матери. А читателей ИА REGNUM я продолжу знакомить с делом, пусть они сами решат, права ли была судья.

В предыдущей статье я рассказал о том, какая непростая жизнь была у Натальи до момента рождения дочери. В начале января 2016 года семья вернулась в поселок, но ненадолго, уже 14 января Наталья и Катя (имя ребенка изменено) оказались в больнице, мать вынудили лечь в Добрянскую центральную районную больницу на так называемую «социальную койку». По поводу дальнейших событий версии Натальи и соцслужб разнятся.

Женщина утверждает, что её в какой-то момент просто перестали пускать в больницу к ребенку, она неоднократно пыталась пройти в медучреждение и увидеть дочь, но ей в этом препятствовал персонал больницы. Как поясняет мать, соответствующее решение приняла заведующая детским отделением. Согласно показаниям одного из свидетелей на суде, она лично не давала пройти Наталье к ребенку. А 27 апреля 2016 года дочь Натальи отправили в ГКУ Пермского края «Межведомственный центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей», который находится в г. Пермь. Когда мать приезжала туда и пыталась увидеться с ребенком, сотрудники детского учреждения также отказывали ей в свиданиях.

Представители министерства социального развития излагают другую версию, согласно которой Наталья сама оставила дочь в добрянской больнице, возвращать её не собиралась, к ребенку не приезжала, видеть его не хотела, вещей не привозила. Правда, они, находясь в рамках своей версии, никак не могут ответить на вопрос — зачем тогда летом 2017 года Наталья вышла на пермских правозащитников, если ребенок ей не нужен?

Декларируемым принципом работы подразделений министерства социального развития Пермского края (МСР ПК) является «сохранение родной семьи». Каждый раз, когда пытаешься вести диалог с некоторыми сотрудниками министерства и других социальных служб, они едва ли не бьют себя в грудь, выражая приверженность данному принципу. Уже более четырех лет я занимаюсь расследованиями ювенальных дел и зачастую не вижу в этих высказываниях ничего, кроме лицемерия. Так было и на судебных заседаниях, в ходе которых представители ТУ МСР ПК заявляли, что они якобы сделали всё возможное для сохранения семьи, а Наталья — сама не захотела ребенка возвращать.

Предлагаю читателям посмотреть на то, каким образом сотрудники соцслужб пытались «сделать всё возможное» для того, чтобы «сохранить семью» Натальи Корьевой. Это особенно хорошо видно по документам, которые были предоставлены на обозрение в суде.

Итак, в больницу мать и дочь попали 14 января 2016 года. Там Наталью встретила сотрудник учреждения, в должностные обязанности которой входит социальное сопровождение беременных. Мать рассказала ей о своих проблемах: про то, как убежала из детдома в 13 лет, про отсутствие паспорта и прочее. Сотрудница решила, что женщине нужно как-то помочь. Но дело в том, что еще раньше — 12 января 2016 года, имея на руках информацию о семье и действуя в рамках своих должностных обязанностей, она решила послать соответствующие запросы в профильные организации, в том числе — в Комиссию по делам несовершеннолетних и защите их прав (КДНиЗП) Добрянского муниципального района.

Тут я сразу же хотел бы отметить, что сотрудник медучреждения составляла документ, основываясь на информации, которая была ей предоставлена другими подразделениями и службами. Например, в тексте сообщения написано, что отец ребенка «злоупотребляет спиртными напитками». Отец ребенка — не безгрешен, но тому, откуда в материалах дела появлялись подобные фразы, я посвящу отдельную статью, поскольку эти фразы применялись и по отношению к Наталье. Как человека на бумаге сделать алкоголиком, при том что он употребляет алкоголь крайне редко — это отдельное искусство, которым владеют наши чиновники. То же самое относится и к бытовым условиям, перечисленным в документе. Но разбор по этому поводу будет позже.

Сейчас же прошу читателей обратить внимание на окончание сообщения добрянской больницы, оно заканчивается словами: «Просим рассмотреть вопрос о постановке семьи на учёт, в Комиссию по делам несовершеннолетних и защите их прав Добрянского муниципального района как семью, находящуюся в социально опасном положении» . Согласно информации в отметке о принятии, этот документ был получен КДНиЗП уже 15 января 2016 года (то есть на следующий день после того, как мать и ребенок поступили в больницу на социальную койку). Копии этого же документа были направлены в добрянскую опеку и отдел МВД.

Согласно той логике, в которой мыслила сотрудница медучреждения, после получения её сообщения добрянская КДНиЗП должна была поставить семью Натальи на учет, как находящуюся в социально опасном положении (СОП). Логика понятна — после этого матери могли быть предложены социальные услуги и социальное сопровождение в рамках реализации закона № 442 «Об основах социального обслуживания граждан в Российской Федерации», принятого в 2013 году.

К ФЗ № 442 можно относиться по-разному, например, позиция РВС по этому закону заключается в том, что, во-первых, после принятия этого закона некоторая «социальная помощь» была заменена на «социальные услуги», что вовсе не одно и то же. А во-вторых, он, как минимум, требует доработки, поскольку содержит откровенно ювенальные нормы. Например, то же «социальное сопровождение» по ФЗ №442 (ст. 22) — инструмент, заточенный в ювенальную сторону. Однако сам я убежден, что такое сопровождение семей можно реализовывать и не в ювенальном ключе, то есть действительно помогая семьям в преодолении их трудностей. Именно этим сейчас занимается пермское отделение РВС, когда помогает Наталье. Другое дело, что соцслужбы сегодня не могут, не хотят или не умеют так работать (и мы даже догадываемся, почему). Как бы то ни было, если бы семья Натальи была поставлена на учет, она могла бы получить различную помощь, в том числе — материальную и юридическую.

Так что же ответила КДНиЗП добрянской больнице на этот запрос о присвоении семье статуса СОП? Ответ пришел 25 февраля 2016 года.

Суть ответа — информация получена, направлена в отдел МВД, «в ходе проверки» было в том числе «установлено» , что мать родила ребенка под вымышленной фамилией Кошкина, а по результатам этой проверки на неё «был составлен протокол по статье 5.35 КоАП РФ за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей» .

То есть на фактический запрос об оказании помощи, т. е. постановки семьи в СОП, КДНиЗП Добрянки ответила тем, что Наталье «влепили» штраф по статье 5.35. ч. 1 КоАП РФ. Никакой статус СОП её семье присвоен не был, никакой помощи, в том числе юридической, Наталья не получила.

Но это еще не всё. Самое интересно было потом. 24 февраля 2016 года в Добрянскую больницу приходит совершенно фантастический запрос из органов опеки Добрянского муниципального района. Что же хотела опека получить от Добрянской ЦРБ?

Цитата из документа: «На основании того, что женщина поступила в ПККБ Перинатальный центр без документов, удостоверяющих личность, просим вас срочно выслать на наш адрес Акт об оставлении ребенка матерью, не предъявившей документа, удостоверяющего её личность» .

Возможно, читатель не сразу поймет всю абсурдность этой фразы. А когда поймет, наверняка сможет оценить степень заботы ТУ МСР Добрянского района о сохранении семьи Натальи. Как можно видеть, опека также попросила предоставить подобный акт «в кратчайшие сроки» — до 26 февраля 2016 года.

Тут необходимо отметить, что в момент, когда добрянская опека отправила этот великолепный запрос в больницу, все службы уже знали (Добрянка — город небольшой), что мать родила ребенка под вымышленной фамилией Кошкина и что у неё нет документов. Более того — по состоянию на 24 февраля 2016 все службы уже знали, что Наталья начала эти документы восстанавливать. Как раз из-за этого ей и пришлось периодически покидать больницу, поскольку нужно было ездить в г. Березники на суды. Один из свидетелей в ходе судебного заседания 27 октября 2017 года показал, что именно это стало причиной, по которой мать в один прекрасный момент перестали пускать в больницу к дочери, медперсонал отделения в разговорах между собой жаловался на то, что им с ребенком трудно, поскольку он сначала привыкает к матери, а потом ей приходится уезжать, и он ведет себя беспокойно. Прекрасная причина для разлучения матери с дочерью, не правда ли?

Впрочем, вернемся к странному запросу ТУ МСР Добрянского района.

Вероятно, в больнице нашлись люди, которые решили, что на запрос опеки нужно обязательно ответить, причем именно так, как опека того желает. Тем более что в своем запросе она заранее поблагодарила за сотрудничество. Судя по содержанию документа, главный врач больницы, пожав плечами, согласился с этим человеком, но заполнил документы весьма своеобразно, а точнее — в соответствии с тем, как фактически обстояло дело. Он вычеркнул в бланке фразы «родила ребенка» и «покинула медицинскую организацию, оставив ребенка » . Таким образом, в документе осталась лишь подчеркнутая фраза «обратилась после родов с ребенком» .

regnum.ru

Кто ответит за смерть Ярика? — В Перми погиб ребёнок, изъятый ювенальными службами

От этой только что разыгравшейся в Пермском крае трагедии все люди, знакомые с проблемой изъятия детей органами опеки, скрипят зубами и сыплют проклятиями, а знавшие семью и ребёнка женщины не могут сдержать слёз. Но мы не будем скрипеть зубами, а просто расскажем всё, как было. Потому что факты в этой истории говорят сами за себя.

В начале августа этого года 35-летняя жительница города Добрянки многодетная мать Надежда Сырчикова на сутки оставила двух своих маленьких, но отнюдь уже не грудных детей, на попечение их старшему 16-летнему брату. По словам очевидцев, детки всегда были чистенькие и сытые, хотя у малышей нет официально признанного отца, а родной отец злоупотребляет алкоголем, и семья числилась в группе риска.

На беду информация о детях без матери просочилась органам опеки краевого министерства соцразвития. Ювенальщики послали полицию, та забрала детей и сдала их по акту в районную детскую больницу.

Несколько дней опека, хозяйничающая в пермских медучреждениях как у себя дома, продержала мальчика и девочку в инфекционном отделении, присматриваясь к ним. «Мама! Мама! Где наша мама?!» — плакали испуганные дети. А затем опека не дрогнувшей рукой разлучила очень дружных между собой брата с сестрой — погодков. Как оказалось, навсегда. Рассказывают, что оба ребёнка рыдали при этом навзрыд. 2-летнюю Юлю положили в этой же больнице на так называемую социальную койку. Медперсонал рассказывает, что там девочка лежала и бесконечно скулила: «Ярик… мама… Ярик… мама…». А 3-летнего Ярослава, похожего, по всеобщему мнению, на ангелочка, отправили в печально известный Центр помощи детям, оставшимся без попечения родителей, структуру все того же краевого минсоцразвития. Там мальчика определили на временную опеку в посёлок Камский, в так называемую семейно-воспитательную группу, попросту говоря, в приют.

В это время мать обивала пороги районного управления минсоцразвития, прося вернуть её детей. И через месяц получила из больницы дочку. Трижды писала заявления о возвращении Ярика, послушно выполнила все требования: прошла с Юлей комиссию для детского сада, отдала девочку в садик, устроилась на официальную постоянную работу, порвала с попивающим отцом детей, нашла соответствующее требованиям опеки жильё… Но мальчика матери не возвращали. Очевидно, в отношении него уже действовали некие иные «ювенальные соображения».

В начале декабря у Ярика в семейно-воспитательной группе каким-то образом оказалась сломана рука. Говорят, это заметили не сразу: ну, жалуется, ну, поболит и перестанет… Через несколько дней ребёнка всё же привезли в больницу, и там врач диагностировал — ну надо же! — перелом. Рассказывают, что доктора рекомендовали положить мальчика на лечение в сопровождении взрослого, тем более, что у малыша параллельно обнаружилось ОРВИ. Однако, кому же тогда сидеть с другими детьми в «семейно-воспитательной группе», где их почти десяток… Уговорили наложить гипс и увезли Ярика назад в Камский.

А дальше ему постепенно становилось всё хуже и хуже. Ярика лечили чем-то, давали какие-то таблетки… Они отчего-то не помогали… Малыш температурил и слабел, и звал сестру и маму… Наконец, 11 декабря воспитатели вызвали «Скорую», которая, увидев состояние Ярика, срочно увезла его в Пермь, в детскую краевую больницу. Мальчика тут же поместили в реанимацию. В лёгких была жидкость, вскоре он перестал дышать, и в тот же день его подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких.

16 декабря Ярик умер, прожив на этом свете 3 года и 8 месяцев. Причиной смерти стал запущенный остеомиелит, то есть гнойно-некротическое воспаление кости и костного мозга, двустороннее воспаление легких и абсцесс.

«Сейчас специалисты разбираются, почему это произошло, и можно ли было это предотвратить», — сообщил краевой министр здравоохранения Дмитрий Матвеев.

«Неприятненько», — сказал в ответ на страшную новость высокий чиновник минсоцразвития Пермского края. Ну ещё бы! Ведь уже на 20 декабря было назначено заседание министерского опекунского совета, где планировалось обсудить лишение Надежды Сырчиковой родительских прав и окончательное изъятие у неё ребёнка.

А сейчас важная деталь. На протяжении последних недель жизни Ярика, прошедших в приюте в посёлке Камский, приют регулярно посещала с проверками служба опеки минсоцразвития. Та самая, что строго стоит на страже прав ребёнка и изымает детей во множестве за недостаток мясных продуктов в морозильной камере холодильника и за печное отопление в доме. Только то, что отнятый у матери бедный мальчик медленно умирал у них под носом, в их собственном учреждении, от сжигающей его изнутри гнойной инфекции опека не заметила.

Почему жизнь мальчика оборвалась, и кто в этом виновен, в краевом минсоцразвития пояснить пермским журналистам не смогли. «Но мы выразили матери свои соболезнования!» — заверили в пресс-службе министерства.

Говорят, в гробу Ярик был ещё больше похож на маленького ангела, смотреть на него и на мать без слёз не мог никто.

Убитая горем Надежда всё же не посмела написать заявление, чтобы провели расследование. Она так боится, что органы опеки отнимут доченьку Юленьку, что даже испугалась общаться с местным отделением Родительского Всероссийского Сопротивления, предложившего ей свою помощь. Впрочем, Следственный комитет сам возбудил по факту гибели ребёнка уголовное дело по статье «Причинение смерти по неосторожности вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей». Приехал даже какой-то представитель СК из Москвы.

Среди пермских ювенальщиков в связи с этим стоит сейчас большой переполох. Но это не мешает им действовать как всегда продуманно и цинично: сейчас несчастную мать убеждают, что, конечно же, в смерти сына виновата только она сама, — ей ведь ещё предстоит дать об этом правильные показания следователям. И неважно, что последние 4,5 месяца, последние в своей маленькой жизни, Ярик находился в руках у органов опеки. Надежда не возражает, бесконечно плачет и винит себя. Расторопная опека не растерялась и под материнские рыдания об умершем сыне взяла с неё расписку, что претензий к органам опеки минсоцразвития мать не имеет.

И они, конечно же, опять выйдут сухими из воды. Очевидно, одной смерти Ярика мало, и необходимо, чтобы десятки или сотни русских детей погибли при подобных обстоятельствах, чтобы Государственная Дума РФ поставила бы, наконец, вопрос о полном запрете в России изъятия ребёнка у родителей, проделывающих это органов и всех западных ювенальных технологий, убивающих наших детей в переносном и в самом прямом смысле слова.

Роман ЮШКОВ,
сотрудник Пермского регионального правозащитного центра

pravoz.ru

Детский омбудсмен взяла историю умершего мальчика из Добрянки на контроль

В семейно-воспитательной группе ребенок скончался после перелома руки

Историей с изъятым из родной семьи 3-летним Кириллом и умершим после перелома руки в пермской краевой детской больнице, взяла на личный контроль детской омбудсмен Светлана Денисова. Информация об этом появилась на сайте Уполномоченного по правам ребенка в Пермском крае.

«Светлана Денисова считает, что передача детей в семью должна предваряться максимально тщательным медицинским обследованием, чтобы на всех этапах работы с семьей в социально-опасном положении можно было отследить объективное состояние здоровья ребёнка».

Не исключено, что заниматься расследованием трагедии будет и Генпрокуратура. Накануне обращение к Юрию Чайке написала на своей странице в Twitter депутат Елена Мизулина.

«Считаю, что необходимо выяснить все обстоятельства произошедшего, проверить законность изъятия детей из семьи и законность действий сотрудников опеки. Я обращусь к Генеральному прокурору с просьбой взять на особый контроль расследование этого дела. Это третий известный нам вопиющий случай гибели ребёнка после его изъятия из семьи. Напомню случаи изъятия из семьи и смерти Умарали Назарова и Родиона Тонких. Кажется странным факт падения ребёнка в воспитательной группе и страшный диагноз ребёнка.»

Напомним, осенью мальчика забрали у родной матери органы опеки. Через месяц передали его в семейно-воспитательную группу. Играя с детьми, Кирилл упал и сломал руку, а через две недели скончался от тяжелейшей двухсторонней пневмонии.

«По факту гибели ребенка, который временно находился в Центре помощи детям, оставшимся без попечения родителей города Добрянки, в настоящее время проводятся следственные действия, — прокомментировали трагедию в Минсоцразвития Пермского края. — Министерство социального развития Пермского края заинтересовано в тщательном расследовании этого инцидента. Правоохранительным органам оказывается вся необходимая помощь».

www.perm.aif.ru

Добрянка органы опеки

Местом проведения масштабной Масленицы (0+) станет архитектурно-этнографический музей «Хохловка». Хедлайнерами мероприятия станут Боня и Кузьмич.

Грандиозное культурное событие зимы — «Масленица» — пройдет 18 февраля в Хохловке. Главная сцена превратится в театральный зал с представлениями генерал-губернатора «Губернии», пермскими звездами Боней и Кузьмичем и лучшими коллективами Прикамья.

Организаторы подготовили множество интерактивных площадок для гостей: «Богатырская застава», Царь-самовар, чайная столица, банная усадьба, шоу моржей и многое другое.

Авария с участием четырех автомобилей произошла сегодня, 29 января, на Южной дамбе.

Около 12:10 водитель Chevrolet Lanos двигался по Южной дамбе в сторону бульвара Гагарина, не справился с управлением и въехал в попутно двигавшийся Audi А6. От удара Chevrolet Lanos вылетел на «встречку», где столкнулся с двумя автомобилями — Chevrolet Niva и Chevrolet Cruze.

Фото: пресс-служба УГИБДД по Пермскому краю

В результате ДТП травмы получили два водителя автомобилей Chevrolet. Устанавливаются все обстоятельства произошедшего, сообщает пресс-служба УГИБДД Перми.

Губернатор Пермского края Максим Решетников провел совещание с депутатами Государственной Думы, избранными от Прикамья, и попросил их поддержать предлагаемые региональными властями изменения в законодательстве, направленные на предотвращение в будущем инцидентов, как в пермской школе № 127.

Напомним, трагический инцидент произошел 15 января. Двое подростков зашли в школу и ранили ножом учительницу и учеников четвертого класса. Сейчас они оба содержатся в СИЗО по подозрению в нападении на школу по предварительному сговору. Все пострадавшие дети, находившиеся в пермских больницах, уже выписаны. Также на поправку пошла учительница, защищавшая малышей и получившая серьезные ранения. Один ребенок остается на лечении в Москве.

На встрече с народными избранниками Максим Решетников заявил, что причины случившегося кроются в невозможности своевременного выявления подростков с психическими отклонениями.

— Мы столкнулись с тем, что информация о состоянии подростков — медицинская тайна. Реальное состояние знают родители, которые не сообщают об этом в школы. Нет этой информации и у комиссии по делам несовершеннолетних. В итоге у органов нет необходимой информации для своевременного реагирования. У краевых властей есть предложения, как выработать систему по работе с подростками, — сказал Максим Решетников.

Предлагаемые изменения депутатами представила заместитель председателя правительства Пермского края Татьяна Абдулина. Так, по ее словам, в федерального законодательстве предлагается уточнить понятия группы риска, порядок выявления «трудных подростков» и критерии постановки их на учет.

Также прикамские власти предлагают преобразовать комиссии по делам несовершеннолетних в самостоятельные органы власти, наделив их дополнительными их дополнительными полномочиями (в том числе принудительно направлять детей на психолого-медицинское обследование) и правом получать информацию о несоверешеннолетних — в первую очередь от минздрава и органов МВД.

Кроме того, предлагается наказывать штрафами педагогов, не исполняющих предписания КНД, и родителей, которые не сообщили об агрессивном поведении подростков, приведших в последующем к серьезным последствиям. Также предлагается направлять особо агрессивных подростков в закрытые образовательные учреждения.

Депутат Государственной Думы Игорь Сапко доложил, что депутаты уже также совместно работают с профильными ведомствами по изменению системы работы с детьми.

— Мы так научились защищать права индивидуума в отдельности, что перестали защищать права групп. В данной конкретной ситуации все всё знали, но никто ничего не сказал, в итоге поставив под угрозу жизни детей, — подытожил губернатор и попросил депутатов поддержать предложения властей Пермского края.

v-kurse.ru