Мусаев Алауди Нажмудинович

Адвокат Алауди Мусаев в 2015 году защищал права Курман-Али Байчорова, имама из Кисловодска, открыто заявляя о беспределе со стороны силовиков. Подал жалобу в ЕСПЧ на защиту прав Байчорова. Сумел добиться его освобождения под подписку о невыезде. Кроме того, в 2015 году Алауди Мусаев добился отмены обвинительного приговора в отношении Алексея Харкевича, задержанного сотрудниками Северо-Кавказского Центра по противодействию к экстремизму по обвинению в хранении наркотиков.

Номинирован на конкурс «Кавказского узла» «Герой Кавказа-2015» за то, что выполнял профессиональный долг с риском для жизни и здоровья.

Деятельность в 2015 году

8 декабря 2015 года Октябрьский районный суд Ставрополя вынес обвинительный приговор в отношении Алексея Харкевича, задержанного сотрудниками Северо-Кавказского Центра по противодействию к экстремизму по обвинению в хранении наркотиков. Алауди Мусаев обжаловал это решение, заявив, что дело было сфабриковано. В апреле 2016 года судебная коллегия по уголовным делам Ставропольского краевого суда отменила обвинительный приговор и постановила освободить А.Харкевича из под стражи в зале суда.

В 2015 году А.Мусаев представлял интересы имама Кисловодский мечети Курман-Али Байчорова, обвиняемого так же в незаконном хранении наркотиков, которые, по заявлению Мусаева, были ему подброшены.

12 января 2015 года решением Предгорного райсуда Ставропольского края Курман-Али Байчоров был признан виновным в незаконном обороте наркотиков и приговорен к 3,5 года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима и штрафу в 50 тысяч рублей. Следствие отказалось возбуждать дело против сотрудника ФСБ, по сведениям защиты Байчорова, причастного к его похищению, в ходе которого имаму были подброшены наркотики. Мусаев обжаловал это решение, но суд отказал в удовлетворении жалобы.

В начале февраля Алауди Мусаева подал заявление в Следственный комитет России, в котором говорилось о 20 эпизодах «преступных действий, совершенных сотрудниками ГУ МВД по СКФО, УСФБ России по Ставропольскому краю, судьями Предгорного суда Ставропольского края». Это заявление было передано в главное военное следственное управление по Южному военному округу.

25 февраля 2015 года Мусаев подал жалобу на действия судей в Высшую квалификационную коллегию.

22 апреля 2015 суд в Ставрополе отказался исключить из дела Курман-Али Байчорова вещество, по версии следствия, являющееся наркотиком, изъятым у священнослужителя.

8 апреля жалобу на приговор начал рассматривать Ставропольский краевой суд. 27 апреля суд объявил, что приговор Курман-Али Байчорову по делу о незаконном обороте наркотиков оставлен в силе.

15 февраля 2016 году А.Мусаеву и другим адвокатам удалось добиться освобождения Курман-Али Байчорова под подписку о невыезде.

Алауди Мусаев родился 2 декабря 1957 года в совхозе Илийский Илийского района Алма-Атинской области Казахской ССР. Чеченец по национальности.

В 1989 году окончил Ростовский факультет Высшей юридической заочной школы МВД СССР 1 .

В 1992 году стал первым членом Международной полицейской ассоциации в Советском Союзе.

В 1994 году закончил факультет руководящих кадров МВД РФ Академии МВД России.

С октября 1995 по август 1999 года являлся адъюнктом Академии управления МВД России.

В декабре 1999 года защитил кандидатскую диссертацию на тему «Правовая основа, организация и тактика оперативной разработки организованных групп, занимающихся незаконным оборотом наркотических средств».

В 2003 году защитил докторскую диссертацию в Санкт-Петербургском университете МВД на тему «Механизм противодействия незаконному обороту наркотических средств».

Профессиональная карьера

В 1976 года пошел служить в органы внутренних дел СССР, пройдя путь от милиционера до первого заместителя министра безопасности Чечни. Занимал должности инспектора отделения уголовного розыска, оперуполномоченного, старшего оперуполномоченного, начальника ОУР МВД ЧИАССР, заместителя начальника СКМ — начальника ОРБ МВД Чечни, начальника Управления по борьбе с организованной преступностью МВД Чечни.

В августе 1999 года пошел на преподавательскую работу, заняв должность старшего преподавателя кафедры оперативно-розыскной деятельности Юридического института МВД России, а в 2000 — 2002 годах — доцента кафедры.

В мае 2002 года был прикомандирован к аппарату Государственной Думы России.

В октября 2003 года вновь вернулся к преподавательской деятельности, получив место профессора кафедры оперативно-розыскной деятельности Московского университета МВД России. В том же университете в 2004 году стал профессором кафедры уголовного процесса Московского университета МВД России, а затем снова вернулся на кафедру оперативно-розыскной деятельности.

Литературная деятельность

В 2007 году опубликовал остросюжетный роман «Волчья яма», рассказывающий о противодействии органов МВД наркомафии на территории Чечни.

В том же году в издательстве «Молодая Гвардия» в книжной серии «Жизнь замечательных людей» за авторством А.Мусаева вышла биография военного, религиозного и политического лидера Шейха Мансура (1760-1794), боровшегося за независимость кавказских горцев от экспансии Российской империи и в 1785-1791 годах поднявшего народное восстание на Северном Кавказе. В 2009 году книга была переиздана на чеченском языке.

В 2011 году А.Мусаев выпустил биографию известного чеченца — танцовщика Махмуда Эсамбаева (1924-2000).

А.Мусаев также написал две пьесы — «Расплата» на русском языке и «Бекхам» на чеченском.

www.kavkaz-uzel.eu

Алауди Мусаев: «Оборотни в погонах» — причина пополнения рядов боевиков

Нарушения прав, несправедливость, незаконные действия со стороны силовиков и тех, кто их поддерживает, способствуют оттоку молодежи в «лес». Об этом в ходе процесса по делу имама Кисловодска Курман-Али Байчорова заявил его адвокат, известный российский юрист Алауди Мусаев.

«Такие прокуроры являются причиной пополнения рядов боевиков», — высказал свое мнение Мусаев в ответ на отказ гособвинителя избрать для религиозного деятеля иную меру пресечения, нежели содержание под стражей.

«Неправомерные действия жуликов и преступников, «оборотней в погонах», которые его [имама Байчорова] сюда привели, и тех людей, которые их поддерживают — благодаря этому мы видим на территории Северного Кавказа и боевиков, и других террористов! Вот причина всего этого!» — продолжил он.

Напомним, как ранее сообщал Ансар.Ru, защитники Курман-Али-хаджи совершенно обоснованно обратились к судье с ходатайством об освобождении имама из-под ареста, однако и судья, и прокурор выступили против, не приняв во внимание ни новые обстоятельства дела, ни личные поручительства за имама лидеров мусульман Северного Кавказа — муфтиев КЧР и Ставрополья.

Поясняя свою точку зрения Ансар.Ru, Алауди Мусаев отметил, что молодежь перестает верить власти, видя «несправедливость в отношении своих родителей, близких, родственников, религиозных деятелей».

«Даже если студент третьего курса придет на этот процесс, он скажет — да это не судьи и прокуроры, а варвары!» — отметил Алауди Мусаев, описывая всю абсурдность судебного процесса над имамом Байчоровым.

Мнение адвоката относительно влияния несправедливости на увеличение членов НВФ поддержала и Хеда Саратова, член экспертного совета аппарата Уполномоченного по правам человека при президенте РФ.

«Эти действия, как говорит Алауди Мусаев, «оборотней в погонах» провоцируют молодежь, неграмотную, можно сказать, молодежь, которая и так не знает, куда себя деть, уходить в горы», — считает она.

«Победить терроризм и экстремизм, как они его называют, можно только взаимным уважением к друг другу», — уверена Хеда Саратова. Однако сегодня, отмечает она, среди людей, которые занимают должности судей и прокуроров, нередки антикавказские настроения.

В частности, по ее словам, свое неприязненное отношение к имаму Байчорову показал прокурор, участвующий в процессе. «Хотя он судит человека, который, он сам уверен, ни в чем не виновен», — заключила общественный деятель.

Стоит отметить, что в ходе прошедшего судебного заседания адвокаты имама, возмущенные предвзятостью и бездействием судьи и прокурора, запросили ходатайство об отводе обоих.

В частности, защитники заявили об укрывательстве судом преступников из числа силовиков, благодаря которым имам находится на скамье подсудимых, поскольку суд долгое время отказывался вызвать их на заседание, и заинтересованности судьи и прокурора в обвинительном исходе дела.

Одной из негласных причин отвода стало и состояние прокурора. Как рассказала «Ансар.Ru» правозащитница Хеда Саратова, на прошедших заседаниях гособвинитель появлялся, по всей видимости, в не соответствующем занимаемому статусе виде. Со слов нашей собеседницы, от прокурора буквально несло запахом спиртного.

Разумеется, судья по традиции в удовлетворении ходатайства отказал «в связи с отсутствием оснований для отвода» судьи и прокурора.

Кстати, что весьма интересно, как отметила Хеда Саратова, на процессе не присутствовала местная пресса

Следующее заседание суда по этому делу состоится сегодня, 8 сентября. Ансар.Ru следит за развитием событий.

Фото из зала суда, сделанное до начала заседания от 25.08.14

www.ansar.ru

Адвокат Алауди Мусаев

На днях был продлен срок содержания под стражей обладателя кубка Европы и бывшего члена сборной России по греко-римской борьбе Адлана Бицоева. 29-летний спортсмен больше четырех месяцев находится в СИЗО Черкесска по обвинению в сбыте и покушении на сбыт наркотиков. По версии следствия, он незаконно приобрел в Москве бо

– Расскажите, с чем вы столкнулись, когда вступили в дело?

– Такого правового хамства я за 57 лет своей жизни еще не видел! Моего подзащитного похитили в подмосковном Одинцове. Задержанием это действо назвать нельзя, поскольку оно не имело никакой, даже процессуальной оболочки. Полицейские Карачаево-Черкесии проехали почти две тысячи километров, силой затолкали Адлана в машину и увезли на Кавказ. Парня, якобы заподозренного в незаконном обороте наркотиков, «для проведения опроса» привезли не в госнаркоконтроль, не к следователю в территориальное отделение, а в ЦПЭ МВД Карачаево-Черкесии. В этом заведении Адлана трое суток держали без какого-либо оформления, опрашивали с пристрастием. Как выяснилось, не его одного.

– Адвокатов или родственников к задержанным пустили?

– Нет! Когда родственники похищенных узнали, где их держат, и выехали в Черкесск, сотрудники правоохранительных органов решили «легализовать» задержание. На четвертые сутки подозреваемых привезли в наркологический диспансер, в котором было получено заключение о том, что они якобы накануне употребляли «спайс». Под этим предлогом с помощью мирового судьи оперативники взяли похищенных молодых людей под административный арест. Адлан Бицоев категорически отрицает употребление наркотиков, и, конечно, никакого спайса он не курил. Но предположим на секунду обратное. Если наркотик был употреблен в Москве, то судить ребят за это должен – по месту совершения правонарушения – московский мировой судья. Если же похищенные молодые люди «обкурились» в Черкесске, то это произошло в застенках ЦПЭ. Но как?! Они были по три раза обысканы, у них были изъяты все личные вещи. Это что ж, выходит, сотрудники полиции угостили задержанных курительной смесью? Другого объяснения найти невозможно!

– Бицоев обжаловал решение мирового судьи?

– Да, в апелляционной жалобе мой подзащитный указал, что адвокаты не были допущены к судебному разбирательству, что ему не разъяснили права, что сведения в рапортах оперуполномоченных о его неадекватном поведении – «шатался из стороны в сторону, выражался несвязной речью» – не соответствуют действительности. Это элементарно опровергается протоколом медицинского освидетельствования: говорил он связно, логично и последовательно. Но если даже согласиться с данным обвинением, то статья 6.9 КоАП предусматривает в качестве наказания и штраф в размере от 4 до 5 тыс. рублей, а суд назначил ему самый строгий вид наказания – арест. Хотя нам совершенно понятно, что собственно арест и был самоцелью спектакля с административным делом об употреблении наркотиков – операм необходимо было упрятать задержанных за решетку. Сочинение фабулы дела – занятие непростое и требует времени. К сожалению, Черкесский городской суд оставил постановление мирового судьи без изменения.

– Что последовало за административным арестом?

– По истечении пяти суток подозреваемых повезли в следственный отдел следственного комитета, где в отношении них возбудили уголовное дело. Кстати, нам так и не объяснили, почему дело о преступлении, якобы выявленном сотрудниками полиции, не было возбуждено в следственном подразделении местного органа внутренних дел. Должно быть, не нашлось там умелых сочинителей. Затем уже следователь обратился в суд с ходатайством о заключении похищенных, к тому моменту уже формально задержанных молодых людей под стражу. То, что творилось в суде, – это просто какой-то кафкианский сюжет, процессуальное беззаконие и несправедливость, доходящие до абсурда. Реально было такое ощущение, что либо ты во сне, либо вернулся в тридцатые годы прошлого века, к «правосудию» ОГПУ-НКВД: любая выдумка следователя принимается некритически, доводы защиты – игнорируются. Причем происходит это неприкрыто и в какой-то гротескной форме. Следователь говорит: «Бицоев может скрыться от следствия или уничтожить доказательства». Спрашиваешь у него: «С чего вы взяли? Куда, к примеру, он может скрыться? Какие, к примеру, уничтожить доказательства?». В ответ – тишина. Судье происходящее неинтересно, у него постановление о заключении под стражу готово, и он всем своим видом это показывает. Адлана Бицоева заключили под стражу на два месяца, а на днях продлили срок содержания под стражей еще на три месяца. Все также на пустом месте.

– Вы пытались обжаловать действия следователей?

– Не так давно мы обратились к замминистра внутренних дел КЧР, начальнику следственного управления и прокурору республики Терещенко для принятия законного решения о направлении материалов дела по подследственности – в Москву. Ведь Адлан никогда не бывал в КЧР, даже теоретически он не мог совершить там никакое преступление. Мы также написали несколько сообщений о правонарушениях, допущенных сотрудниками СК, отдела по борьбе с экстремизмом во время так называемых опросов, больше похожих на пытки. Об этом же не раз писали в прессе, в том числе в федеральных изданиях. Однако ни одного ответа мы не получили. Нас просто игнорируют. Но мы руки не опускаем. Будем биться до последнего. Иначе какой смысл в адвокатуре, в судебной системе и, вообще, в праве?

m.newizv.ru

Мурад Мусаев, чеченский адвокат

Словосочетание «чеченский защитник» в последнее время устойчиво ассоциируется с одним именем.

Одно из самых заметных последствий войны в Чечне – массовая эмиграция тех, кто мог составить интеллектуальную элиту этой российской республики, попытка которой стать страной закончилась так трагически. На протяжении последних двадцати лет уезжали из Чечни, спасаясь от войны и произвола, прежде всего самые образованные и состоявшиеся – кто в Россию, кто в Европу или Америку. Уже в начале 2000-х стало сложно найти в России чеченца, способного на хорошем русском языке прокомментировать происходящее в Чечне.

Собственно, и до всех войн чеченских интеллектуалов было немного – чеченцы с трудом делали карьеру в Советском Союзе. Самыми успешными стали последний советский министр химической и нефтеперерабатывающей промышленности Саламбек Хаджиев, генерал-майор Джохар Дудаев и танцовщик Махмуд Эсамбаев. В больших количествах министров, генералов и актеров чеченский народ при советской власти не производил. Не по своей вине. Даже после возвращения чеченцев из ссылки в конце пятидесятых отношение государства к ним оставалось настороженным: их негласно, но последовательно оттесняли и от высшего образования, и от любой значимой карьеры. (Собственно, и клеймо «народа-предателя», поставленное на чеченцах Сталиным в 1944-м, формально так и не было снято – тихо разрешили вернуться на родину из мест депортации, и все.)

Война 1990-х показала новых чеченцев, которым – если воздержаться от других оценок – никто не откажет в праве называться яркими: Шамиль Басаев, Аслан Масхадов, тот же Дудаев и многие другие. В живых не осталось почти никого.

В 2000-е чеченский народ почти монопольно представляли Ахмат и Рамзан Кадыровы или их оппоненты, например братья Ямадаевы, – последние, как правило, изредка и ненадолго. И в нынешнем десятилетии Рамзан Кадыров, безусловно, остается самым заметным чеченцем.

Но в 2009-м стало известно имя молодого адвоката Мурада Мусаева. Впервые он обратил на себя внимание в 2006-м, когда вступил в так называемое дело Эдуарда Ульмана. Капитана Ульмана и его подчиненных обвиняли в убийстве мирных жителей в Чечне в 2002-м. Дважды присяжные оправдывали их, а на третьем процессе, на котором интересы потерпевших представлял двадцатитрехлетний Мусаев, судья вынес обвинительный приговор.

С тех пор немного состоялось в России громких процессов, на которых отсутствовал адвокат Мурад Мусаев.

***
Ясно было, что известность, пришедшая к Мусаеву за последние семь лет, так просто с рук ему не сойдет. К тридцати годам он нажил довольно много недоброжелателей.

Некоторые коллеги-адвокаты на вопрос «Кто такой Мурад Мусаев?» отвечают словом «решальщик», что в переводе означает – человек, способный повлиять на решение суда неформальным способом. При этом, правда, на просьбу привести примеры отвечают известной формулировкой «ну, так про него говорят» и настаивают на анонимности.

В среде людей, не стесняющихся определения «русский националист», Мусаев получил определение «адвокат Кадырова». Скорее всего, оно основано на том простом статистическом факте, что среди его подзащитных много чеченцев. Публично руководитель Чечни упомянул имя Мусаева только один раз, осенью 2013-го: после того, как Следственный комитет возбудил против Мусаева два уголовных дела по обвинению в подкупе свидетелей на процессе по делу об убийстве Буданова.

Среди тех, кто пользуется самоназванием «либералы», тоже есть нелюбители Мурада Мусаева.

С писательницей Юлией Латыниной он вступил в конфронтацию в 2009 году, во время первого процесса над предполагаемыми убийцами Анны Политковской. Тогда Латынина заявила, что Мусаев защищает убийц и подонков только потому, что они чеченцы. Мусаев в ответ аргументированно поймал оппонента на передержках, а также на том, что она рассуждает о судебном процессе, не побывав ни на одном из заседаний. С тех пор их обоюдная антипатия регулярно проявляется в средствах массовой информации.

С публицистом Андреем Пионтковским Мусаев поспорил в октябре 2013-го. Это произошло после того, как Пионтковский перечитал «Хаджи-Мурата» и пришел к выводу:
«Анну Политковскую убили чеченцы. И ни ее убийство, ни обнародование имен ее убийц не потрясли чеченское общество. Оно осталось абсолютно равнодушным

к судьбе Анны. Это казалось мне совершенно непостижимым, пока я не понял, наконец, что и Путин, и Политковская для чеченцев по большому счету неразличимы», – пишет Пионтковский.

«И тот, и другая, как и мы все, по факту своего рождения принадлежат в их восприятии к категории тех самых существ, к которым они испытывают чувство, что сильнее ненависти. Послушайте, с каким благородным пафосом обличает сегодня этих существ интеллигентнейший Мурад Мусаев: «Вы просто циники и лицемеры, использующие чужую беду как повод для отправления животной ненависти, переполняющей ваши больные души».

Но вот интересно, чем наполнена его, по всей видимости, очень здоровая душа, когда он в очередной раз гордо идет на заседание суда, чтобы снова убивать Политковскую вместе с глумящимися над памятью своей жертвы братьями Махмудовыми?»
Мусаев немедленно ответил:

«Среди знакомых мне чеченцев нет ни одного такого, который презирал бы русских как народ или ненавидел бы кого-либо за то, что он русский. Среди пороков, которыми страдает мой народ (если целый народ вообще может страдать пороками), точно нет ксенофобии. …Вы возвели напраслину на меня, на моего подзащитного и на целый народ. А еще вы использовали для красного словца светлую память Анны Степановны Политковской.

Должен вас успокоить: едва ли повторное оправдание Махмудовых возможно. Против этих ребят включена вся мощь отечественного репрессивного аппарата. И сдается мне, что в скором времени, благодаря «оперативной работе с присяжными» и другим нехитрым фокусам обвинителей, вы сможете уже без формального нарушения закона (но по-прежнему нечестно) повторять свою мантру: «Политковскую убили чеченцы». Только повторяйте громче, господин Пионтковский, ведь вы не один такой, ваш голос рискует потеряться в гуле тысяч других голосов, в том числе бирюлевских».

На фото: Мурад Мусаев, любимец журналистов (ИТАР-ТАСС)

Спор с Андреем Пионтковским стал важным этапом в карьере Мурада Мусаева. Впервые в жизни он выступил не просто как адвокат, но как чеченец, отстаивающий репутацию всех остальных чеченцев. Именно с этого момента его фигура заинтересовала «Совершенно секретно»:

– В средствах массовой информации применительно к вам получило хождение определение «чеченский адвокат Мурад Мусаев». Не задевает оно вас?

– Отнюдь нет. Как любой нормальный человек, я люблю свою семью и свой народ, а принадлежность к ним считаю за честь.

– Ощущаете ли вы особую ответственность перед теми выходцами с Северного Кавказа, которые нуждаются в адвокатской поддержке в Москве?

– Я ощущаю ответственность перед каждым своим доверителем безотносительно его национальной принадлежности или региона его происхождения.

– Чеченский язык для вас – родной? Или русский?

– Папа – чеченец, мама – чеченка, предки с обеих сторон по крайней мере в двенадцати поколениях – чеченцы. Очевидно, мой родной язык – чеченский.

– Толстого вы читали, скорее всего, по-русски. А существует ли чеченский перевод?

– Смотря что из Толстого. К примеру, «Войну и мир» я читал только на русском и только в школе, «Анну Каренину» – на русском и на английском. «Хаджи-Мурата» читал и перечитывал на русском, на английском и на чеченском. Кстати, на чеченский эта повесть переводилась не единожды, в последний раз, если я не ошибаюсь, в 2008 году.

– Вы утверждаете, что чеченцы не испытывают вражды к русским. Что же они испытывают?

– Чеченцы – это больше миллиона человек, каждый из которых испытывает самые разные чувства.

Если же речь идет о менталитете чеченцев, то ему не свойственны ксенофобия и другие подобные обобщения. Напротив, издревле, даже тогда, когда ненависть к инородцу или иноземцу была для многих народов обычным делом, чеченцы отличались подчеркнутым интернационализмом. Об этом, пусть и в крайне негативной форме, говорил «большой друг» чеченского народа генерал Ермолов: «Общество у них не так многолюдно, но чрезвычайно умножилось в последние несколько лет, ибо принимает к себе дружественных злодеев всех прочих народов, оставляющих землю свою после совершения каких-либо преступлений. И не только. Даже наши солдаты бегут именно в Чечню».

Более доброжелательно об этом качестве чеченцев писал, к примеру, Николай Брешко-Брешковский: «Во время гражданской войны 1919–1920 гг. несколько сот чеченцев погибло, защищая русских красноармейцев от преследования белогвардейцев. Спустя время, когда изменилась ситуация, опять гибнут чеченцы, спасая казаков, которые укрывались в Чечне теперь уже от красного террора».

– С правовой точки зрения – как бы вы оценили то, что происходило в Чечне в период двух войн?

– Вы сами ответили на свой вопрос: с правовой точки зрения в Чечне происходили войны. Точнее говоря, одна война с перемирием в три года.

– А если взять более длительный исторический отрезок – скажем, с 23 февраля 1944 года?

– 23 февраля 1944 года – день начала массового убийства и поголовной депортации по национальному признаку чеченцев и ингушей.

– Разве судьба чеченского народа не подпадает под понятие «геноцид»? Или хотя бы «широкомасштабные военные преступления»?

– В 1944 году был несомненный, с позволения сказать, образцово-показательный геноцид. Что касается «чеченских кампаний» конца XX века, то на этой войне, конечно, совершались многочисленные военные преступления: начиная с применения запрещенного оружия и заканчивая целенаправленным убийством мирного населения.

– И разве это не азартная задача для юриста – быть обвинителем на процессе, аналогичном Нюрнбергскому? Или все-таки защитником?

– Я в адвокатском деле не руководствуюсь азартом. Защита человека на следствии или в суде – не игра. Что касается «процесса, аналогичного Нюрнбергскому», то его нет и он пока не предвидится, так что и говорить не о чем.

– Почему, на ваш взгляд, российское общество так резко поменяло свое отношение к чеченцам за то время, которое вы называете перемирием? Крайне негативное (и массовое) отношение к первой кампании – и спустя всего три года почти поголовная поддержка второй кампании.

– Первая кампания была затеяна под издевательским лозунгом «наведения конституционного порядка». Люди прекрасно понимали, что идет братоубийственная война, продиктованная чьими-то политическими амбициями и экономическими интересами.

Ко второй кампании Москва подготовилась основательно. Весь негатив с чеченским акцентом широко освещался в СМИ. Негатива же, к сожалению, хватало: послевоенная Чечня была нищей, вся инфраструктура республики была разгромлена, и на этой выжженной земле большую силу набрала преступность.

В то же время после череды провокаций в Чечне случился внутренний вооруженный конфликт, затем были события 1999 года в Дагестане, взрывы домов в разных городах – во всех отношениях мутная история.

Все это освещалось в СМИ. В прайм-тайм по телевизору показывали, как кто-то кому-то отстреливает палец, отрезает голову и прочая. В комментариях к ужасающим кадрам через слово звучало «Чечня», «чеченцы», «чеченский». И это продолжалось несколько лет.

Ни авторы чудовищных сюжетов, ни зрители при этом не думали, что именно чеченцы – главные жертвы всех обсуждаемых событий. Чеченцы по этническому признаку стали врагами для миллионов телезрителей.

В такой ситуации, конечно, новая военная кампания была воспринята на ура. Ведь теперь в восприятии россиян армия шла на священный бой против басурман, а не обслуживала чьи-то корыстные интересы.

Причем народ был подогрет настолько, что стал считать героем любого, кто убивал на этой войне чеченцев: неважно, шла ли речь о солдате, погибшем в бою за какую-нибудь высоту, или об офицере, похитившем, изнасиловавшем и жестоко убившем безвинную девочку. Почти никто не обращал внимания на ковровые бомбардировки, на расстрелы мирных домов и даже колонн беженцев, на бесчинства в концлагерях.

– Как вы отвечаете на лозунг «Хватит кормить Кавказ!»?

– Я не общаюсь с людьми, которые говорят языком шовинистических лозунгов.

Можно, конечно, начать объяснять какому-нибудь такому горлопану, что я сам налогоплательщик, что нефти из той же Чечни выкачивается не меньше, чем туда закачивается денег, и тому подобное. В конце концов, можно ему открыть глаза на то, что у нас пара восточных регионов кормит пол-России. Но невозможно рационально дискутировать с ксенофобом или расистом, а главное – бесполезно.

– Не кажется ли вам, что произошедшее в Чечне в 1990-е есть прямое следствие депортации 1944 года?

– Не вижу причинно-следственной связи между этими двумя конкретными трагедиями. Есть, правда, одна хронологическая закономерность: на протяжении последних трех столетий чеченский народ становится объектом агрессии буквально каждые полвека. Очень надеюсь, что в начале XXI века мы пережили последний оборот этой страшной исторической карусели.

– Правда ли, что в чеченском языке существует отдельное существительное, которое переводится на русский только словосочетанием «чеченская дерзость»?

***
Те, кто не симпатизирует Мураду Мусаеву, еще любят вспоминать о его отце – полковнике милиции, докторе юридических наук Алауди Мусаеве, сделавшем блестящую советскую и постсоветскую карьеру в юриспруденции. Но более веских доказательств того, что Мусаев-младший, ставший в тридцать лет самым молодым доктором юридических наук в российской истории, своими успехами обязан исключительно родственным связям, никто привести не может.

Гораздо более любопытно то, что Алауди Мусаев не только юрист, но и писатель. В серии «Жизнь замечательных людей» вышла его книга, посвященная Шейху Мансуру – лидеру первого широкомасштабного восстания чеченцев против российской колонизации. Ее нельзя назвать комплиментарной, потому что исторические факты изложены автором чрезвычайно добросовестно, но тональность, в которой она написана, – безусловно восторженная.

А случаи, когда бы в чеченских семьях сыновья отрицали взгляды родителей, редки настолько, что не стоят упоминания.

***
Пока самым известным в России чеченцем остается Рамзан Кадыров. Произнесенный им на грозненском стадионе текст «Судья продажная, козел ты» стал бестселлером в русскоязычном Интернете. Мурад Мусаев с его яркими обращениями к присяжным на почти образцовом русском привлекает гораздо меньше внимания. Он – чеченский адвокат, и этот статус его пока устраивает.

Но времена меняются. И мало есть сомнений в том, что когда-нибудь мы увидим Мурада Мусаева – уже не защитника. Политика? Общественного деятеля? Литератора, подобно отцу? Не имеет значения. Роль поменяется, но от определения «чеченский» Мусаев, похоже, не избавится никогда. Не захочет.

ДОСЬЕ

В 2007-м Мурад Мусаев защищал Умара Батукаева, который обвинялся в том, что планировал в День Победы взорвать машину рядом с представительством Чечни в Москве. В апреле 2009 года он был оправдан присяжными по основному обвинению, и Мосгорсуд приговорил Батукаева к пяти годам колонии общего режима за использование подложного документа и незаконное хранение оружия.

В 2010-м Мусаев представлял в суде интересы омбудсмена Чечни Нурди Нухажиева. Через республиканскую прокуратуру Мусаев обратился в суд с заявлением о признании статьи с описанием Чеченской Республики в 58-м томе «Большой энциклопедии» издательства «Терра» экстремистской. Заявление было удовлетворено.

В 2010-м Мусаев был адвокатом Мартина Бабакехяна, которого приговорили к 19 годам лишения свободы в колонии строгого режима за участие в убийстве магаданского губернатора Цветкова.

В 2011-м Мусаев был адвокатом обвиняемого Альберта Цгоева, который в ссоре убил двух охранников бывшего президента Южной Осетии Эдуарда Кокойты. Цгоеву грозило пожизненное лишение свободы, однако в суде обвинение было переквалифицировано и присяжные заседатели признали его виновным в убийстве в состоянии аффекта. Цгоев получил 2,5 года лишения свободы.

С 2011-го адвокат Мусаев защищал Юсупа Темерханова, обвиняемого в убийстве бывшего полковника Юрия Буданова. В мае 2013 года Мосгорсуд приговорил Темерханова к 15 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

В 2012-м Мусаев на предварительном следствии защищал профессора Центральной музыкальной школы при консерватории Рябова, обвиненного в домогательстве к ученицам школы. В судебном процессе Анатолий Рябов был полностью оправдан.

В 2012-м Мусаев выступал адвокатом нескольких мусульманских семей в Ставропольском крае, которые жаловались на то, что их дочерям запрещают посещать школу в хиджабах. Иск оставлен без удовлетворения, решение обжаловано, а дело находилось в Верховном суде России и решением Ставропольского краевого суда от 22 марта 2013 г. оставлено без изменений.

Мурад Мусаев является адвокатом Джабраила Махмудова – одного из подсудимых по делу Анны Политковской. Джабраил Махмудов обвиняется в соучастии в убийстве. Он был арестован в 2007 году, но в феврале 2009 года был единогласно оправдан присяжными и отпущен на свободу. Сейчас Махмудову вновь предъявлено обвинение, дело об убийстве повторно слушается в Мосгорсуде.

www.sovsekretno.ru